Не стреляйте в рекламиста   ::   Гольфман Иосиф

Это был триумф! Надо быть литератором и жить в СССР, чтобы понять, что такое публикация двух повестей в 25 лет! Прямая дорога в Союз писателей! Деньги, слава! А также почет и уважение.

...А потом был облом. Полный. Стопроцентный. В книжном издательстве сказали, что планы изменились: "Ну, ты ж сам понимаешь...". Ефим никак не мог понять, почему прорыв израильских танков в Ливан помешал его публикации, но согласно кивал головой.

В "Пионере" было еще обиднее. "Мы вас отстояли", - гордо сказала Ефиму редактор, интеллигентная, средних лет, женщина. Ей было явно приятно, что они сумели оценить рукопись по литературным, а не по паспортным данным.

Береславский с бьющимся сердцем взял гранки. Исполненная типографским образом, повесть выглядела чужой, незнакомой. Она как бы отстранилась от автора, начав самостоятельную жизнь. Наверное, это похоже на рождение ребенка.

Только через некоторое время он заметил, что фамилия автора другая, не его. Редакторша печально улыбнулась: "Это мы поставили. Ну, вы же понимаете... Если не нравится этот псевдоним, возьмите любой другой".

Береславский минутку подумал - и отказался. Ему не за что было стесняться своих предков.

Редакторша сильно погрустнела. "Наверное, вы правы, юноша, - сказала она. - Мы попробуем. Но шансов мало". Ей было неловко, как любому нормальному человеку, вынужденному выполнять какое-то изначально глупое дело. Ефим ее понимал. Ему было ее жалко.

Последней каплей стал эпизод в "Литературной жизни".