Не стреляйте в рекламиста   ::   Гольфман Иосиф

Там приняли к печати его юмористический рассказ и тоже предложили взять псевдоним.

- Почему? - задал провокационный вопрос Береславский.

- Потому что половина советских юмористов - евреи, - заржал веселый редактор отдела.

- А вторая половина? - попался Ефим.

- Еврейки! - еще веселее захохотал редактор. Береславский тоже засмеялся.

- Ладно, согласен!

- Вот и молодец, - обрадовался редактор. - Образумился наконец. Какую фамилию писать?

- Ра-би-но-вич, - отчетливо продиктовал Ефим.

- Дурак ты! - Крик редактора донесся, когда Береславский уже закрывал дверь. Редактор не страдал от недостатка рассказиков. Просто когда кто-то не гнулся, ему было не по себе. Сам он был советским юмористом из первой половины.

После этого Ефим больше года не писал. Машинка пылилась на столе, пока мама не сшила для нее чехол. Душу жгла обида.

Но прошло время, и слова опять начали сами по себе собираться в стаи, толкаться в Ефимовой голове и проситься наружу. К двадцати семи годам он понял, что нещадно битый Лениным старик Бернштейн был не так уж и не прав. Даже не имея возможности достичь цели, можно получать удовольствие от самого процесса.

Ефим стоял у могилы. Когда рядом никого не было, с отцом можно было поговорить вслух.

- Так что, пап, по-крупному все вроде недурно. У сестры все в порядке. Мама работает, тоскует. Вспоминает, как вы ругались, и думает, что это было не так уж плохо. Денег хватает. Ну, я пошел? А то у нас неприятности, ты, наверное, знаешь. Закончатся - подъеду снова. Пока.