Не стреляйте в рекламиста   ::   Гольфман Иосиф

Этот днем рожденья интересуется. У меня мать и то не помнила.

- Ну и что?

- Исполнилось четырнадцать, и загребли. Надо же было по ларьку палку ставить*. Ларечник меня опознал. Я, когда первый раз откинулся**, пришел к нему. Он испугался, говорит, нажали.

- А ты что, не при делах был?

- Нет. Не был я у ларька. Меня вообще в поселке не было. Не веришь?

Возраст и жизненный опыт Ефима не позволяли верить уголовникам. Он внимательно посмотрел Атаману в лицо.

У Атамана от напряжения свело челюсти.

- Ты веришь? - Он облизал пересохшие губы.

- Не знаю. Похоже, верю... - задумчиво произнес Ефим. - А где ж ты был, когда ломали ларек?

- У тебя, - осипшим голосом сказал Атаман. - В больнице. Тебя выписывали...

Некоторое время они сидели молча.

- Тебя встречали родители. На белых "Жигулях". А до этого приезжала девчонка, совсем рыжая.

- Анька, - машинально подтвердил Ефим.

- А с самого утра приходил твой друг длинный, который к тебе в лагерь приезжал. А до того вечером - Француз...

- Ты что, всю ночь там околачивался?

- А куда ж мне было деться? Три часа до дома. Я в подвале спал.

- Что ж не подошел, почему потом не написал? Хоть кто-то тебя там видел, могли подтвердить.

- Я - волк, Ефим. Волкам адвокаты не нужны.

- Дурак ты, а не волк. - Береславский включил левый поворотник и въехал в поток. - Где ногу оставил?

- Там же, где и руку. На Северном Урале. Там и так холодно, а в горах особенно.

- Побег?

- Третий.