Тихая   ::   Лонгиер Барри

"

Тихая заглатывала воздух, пока не смогла изрыгнуть свое особое ругательство в адрес Рахмана: "Сортир!", сказала она.

Думан Амин открыл рот и вытаращил глаза. "Клянусь Бабом!" Горький смех, рожденный болью сердца, вырвался из его рта. "Сортир!", закричал он. "Клянусь милостью Божьей, сортир, в самом деле!" Отец смеялся и смеялся, пока не изнемог. Замолчав наконец, он повернул голову и посмотрел на дочь. Голова ее была еще не покрыта, вуаль она держала в руках. "Ведь это и твой день рождения, не так ли? Конечно, так. Каким дураком я, должно быть, выгляжу. Но ты же девочка, понимаешь, поэтому у меня никогда не было повода вспоминать о твоем дне рождения." Он сложил руки, пожевал губами и поднял брови. "У тебя никогда еще не было достойного дня рождения." Он медленно покачал головой. "А сейчас я не могу тебе его устроить."

Он протянул руку и провел ладонью по ее щеке. "Понимаешь ли ты, что сердцем я сейчас мертвец? Моя кожа, кровь, кости и душа почернели от вини, ненависти и жажды мести. И у меня нет никого, чтобы..."

Он снял руку с ее щеки и положил ладони ей на плечи. "У тебя тоже нет никого." Он привлек дочь к себе в объятья впервые за все время ее жизни. Она чувствовала на шее его дыхание, его слезы и жесткие усы на своей щеке. "Это и твой день рождения, Тихая." И он продолжил горьким голосом: "Мне совсем не нравится твое прозвище. А тебе?"

Она отрицательно покачала головой, уткнувшись лицом в шею отца и обхватывая его руками. Она не смогла остановить собственные слезы.

Через секунду он отстранил ее, чтобы заглянуть ей в лицо. Своими ладонями он стер слезы с ее щек.