Тринадцать уколов   ::   Тюрин Александр Владимирович

Откуда у меня столь развитое мастерство и выдержка? Да и физическая сила? Михаил Петрович со слабым кашлем складывается на полу, а я, аккуратно протерев рукоятку ножа, начинаю выбираться из монументального строения.

Поездка назад закончилась на автобусной остановке, когда маленькое темненькое пятнышко, замаячившее в глазу, вдруг взорвалось и поглотило меня.

Когда очухался, был несколько слабый, но свежий, будто напоенный покоем. Обозначилась мысль – не оттого ли полегчало, что я в самом деле покончил с Михаилом Петровичем? Однако, такая мысль не очень растревожила меня. Пенсионер хоть и противный, но этого не может быть. Такова аксиома и теорема. В видении я зарезал старца как цыпленка, а в жизни даже муравья раздавить не в состоянии. И долго размышляю, ударить ли насмерть клопа. Меня всего передергивает, когда кого-то по телевизору лупцуют. Да и не выходил я из дому. Башмаки, которые я, вернувшись после утреннего визита, помыл и почистил – уважаю глянец – так и стоят в идеальном виде. Сколько лежало жетонов и денег в карманах, столько осталось. А щека – помятая и красная из-за долгого катания по диванному валику. Ну какие могут быть карабкания по пожарной лестнице и убойные удары? Высота меня так ужасает, что не люблю даже на балконе стоять. К тому же, сейчас я не только нож, даже конфету не способен сжать в кулачке.

А что, если опять сработали ясновидение с ясночувствованием? Не звякнуть ли Михаилу Петровичу, чтоб узнать, здоров ли он или уже «того». А если «того»? Тогда выходит, что я своей обостренной экстрасенсорикой зарегистрировал факт убийства.