Украшения строптивых   ::   Миронов Арсений

– Ах, Чацкий! Я вам очень рада, – пробормотал я, вглядываясь из-под руки в тысячеглазое лицо наезжающей смерти… Да, гордый взгляд и резкий тон… Опять реплика Софьи Фамусовой! Да зачем привязался ко мне этот глумящийся Грибоед! Почти три часа я нервно расхаживал меж катапульт и моих затаившихся дружинников. Теперь ругаюсь и смеюсь. Правда, похоже на истерику? Простите: мой первый бой.

Черные адские чацкие в глухих шлемах шли широко и вольготно. Ага, вот вослед за песиголовцами развернулся бунчук горных дивов: шипастые загривки, красивые рогатые налобники… Что ж, идите сюда, мерзавцы. Ближе. Ближе. Полюбоваться дайте-ка на вас… Ах, мальчики мои! Какой фасон прекрасный! Какие складочки! Обшито бахромой!

Курчавые! Горбом лопатки!

Сердитые! Кошачьи все ухватки!

Да как черны… да как страшны!

Ведь создал же Господь такое племя!

…Ничего-ничего. А потом Господь создал камнеметы. Для экологического равновесия. Разрыв-стрела впивается в наковальню на три дюйма. Толщина самого тяжелого греческого панциря – полдюйма. Азиаты напирают, ломают ворота – посол русской империи Александр Грибоедов выходит на горячий, нагретый персидским солнцем каменный порог своей резиденции, смотрит, как через стену лезут твари с кинжалами. Они хотят нас убить, они хотят нас убить, говорит русский дворянин Грибоедов. И добавляет: Ничего. Жанфудр [70] .

Жанфудр.