JК
Украшения строптивых :: Миронов Арсений
Страница: 603 из 676Странно видеть, как огромные мужики, сплошь покрытые шрамами, почтительно кланяются ему; как срывает шапки и восторженно машет лезвиями буйная речная молодежь.
Едва удерживая в руке глиняную мису с пареной репой, снизу, с палубы, кряхтя и постанывая, вскарабкался грибовидный дедушка в гигантских.лаптях. Поставил блюдо на лавку, хищно навис над кушаньем, плотоядно сожмурился на чудесно разваренные корнеплоды под темным медом… Быстро огладил бороденку – и решительно выхватил из-за голенища боевую липовую ложку.
– И все жа Буштенька чудешно репу запаривает, – заметил дедушка через минуту, перешамкивая честно заслуженный ужин. – Хошь половинку?
– Спасибо, деда Посух. Не откажусь, – сказал наследник.
– И хорошо, што не желаешь! – кивнул старикашка, немедленно и нагло прикидываясь тугоухим. – Мне и шамому маловато будет. Не хошь – как хошь; была бы чешть предложена…
Наследник рассмеялся, покачал головой.
– Ох, молодежь пошла! – не унимается древнерусский пасечник Посух. – Уже проштецкую народную пишчу не употребляют! От репочки пареной носяру воротят! Привыкли, понимашь, к воздушной кукурузде!
Зверко не слушает. Он смотрит, как по левому берегу, по горбатой хребтине холма замелькали темные бревенчатые избушки, запестрило грядками-огородами. Домики приземистые – не то что многоярусные светлые терема стожаричей…
Наследник смотрел на узкие оконца, похожие на бойницы, на двухметровые частоколы. Ясно: племенные угодья Стожара закончились – началась нережская земля.
Едва удерживая в руке глиняную мису с пареной репой, снизу, с палубы, кряхтя и постанывая, вскарабкался грибовидный дедушка в гигантских.лаптях. Поставил блюдо на лавку, хищно навис над кушаньем, плотоядно сожмурился на чудесно разваренные корнеплоды под темным медом… Быстро огладил бороденку – и решительно выхватил из-за голенища боевую липовую ложку.
– И все жа Буштенька чудешно репу запаривает, – заметил дедушка через минуту, перешамкивая честно заслуженный ужин. – Хошь половинку?
– Спасибо, деда Посух. Не откажусь, – сказал наследник.
– И хорошо, што не желаешь! – кивнул старикашка, немедленно и нагло прикидываясь тугоухим. – Мне и шамому маловато будет. Не хошь – как хошь; была бы чешть предложена…
Наследник рассмеялся, покачал головой.
– Ох, молодежь пошла! – не унимается древнерусский пасечник Посух. – Уже проштецкую народную пишчу не употребляют! От репочки пареной носяру воротят! Привыкли, понимашь, к воздушной кукурузде!
Зверко не слушает. Он смотрит, как по левому берегу, по горбатой хребтине холма замелькали темные бревенчатые избушки, запестрило грядками-огородами. Домики приземистые – не то что многоярусные светлые терема стожаричей…
Наследник смотрел на узкие оконца, похожие на бойницы, на двухметровые частоколы. Ясно: племенные угодья Стожара закончились – началась нережская земля.