JК
Украшения строптивых :: Миронов Арсений
Страница: 98 из 676Твоя очередь колдовать, великий Штефан! Запевай свою песню, зажигай еще одно солнце – да погрознее, покрупнее!
Визжащие вилы-босоркани совсем близко. Собираются в стаю, виясь над водой, вспенивая желтые брызги и визжа, словно боевые обезьяны воинственного бога Раджпахмурти перед атакой.
– Братишка… А что нужно делать, чтобы зажечь такое солнышко? – тихо спросил я Славейку. Он сидит рядом – Потравница не услышит…
– Да дурное-то дело нехитрое… – выдохнул Славейко, отдуваясь и отирая пот с горячего лба (я с ужасом заметил, что кожа на его лице облупилась, как от солнечного ожога). – Вдохни побольше запаха и пой про солнце… Оно и возникнет.
– Запаха? – быстро переспросил я.
– Ага… Чуешь? – Слепой парнишка шумно втянул носом воздух и заулыбался. – Это смрад горного любистока, что растет в подземных пещерах Траяна. Мой дед называл его «дохновенной травой». Дед говорил, что только этот запах оживляет вещуньи мечты. Без него – мертвы наши песни.
Славейко говорил еще что-то, но я и так все понял. Уже вдохнул этот восхитительный аромат меда и горячего металла, легкую взвесь серебристой морской соли и сухой горчичной пыли фиванских пирамид, громокипящую смесь пурпурного сока мандрагоры и скользкого пряного имбиря… Так пахнет медвяное млеко вальгальской козы Хейдрун, смешанное со слюной юной красавицы Гуннлед. Я и раньше чуял его, принимая за тяжелый дух гнилого подземного моря.
Визжащие вилы-босоркани совсем близко. Собираются в стаю, виясь над водой, вспенивая желтые брызги и визжа, словно боевые обезьяны воинственного бога Раджпахмурти перед атакой.
– Братишка… А что нужно делать, чтобы зажечь такое солнышко? – тихо спросил я Славейку. Он сидит рядом – Потравница не услышит…
– Да дурное-то дело нехитрое… – выдохнул Славейко, отдуваясь и отирая пот с горячего лба (я с ужасом заметил, что кожа на его лице облупилась, как от солнечного ожога). – Вдохни побольше запаха и пой про солнце… Оно и возникнет.
– Запаха? – быстро переспросил я.
– Ага… Чуешь? – Слепой парнишка шумно втянул носом воздух и заулыбался. – Это смрад горного любистока, что растет в подземных пещерах Траяна. Мой дед называл его «дохновенной травой». Дед говорил, что только этот запах оживляет вещуньи мечты. Без него – мертвы наши песни.
Славейко говорил еще что-то, но я и так все понял. Уже вдохнул этот восхитительный аромат меда и горячего металла, легкую взвесь серебристой морской соли и сухой горчичной пыли фиванских пирамид, громокипящую смесь пурпурного сока мандрагоры и скользкого пряного имбиря… Так пахнет медвяное млеко вальгальской козы Хейдрун, смешанное со слюной юной красавицы Гуннлед. Я и раньше чуял его, принимая за тяжелый дух гнилого подземного моря.