Невеста Борджа   ::   Калогридис Джинн

Твердое превратилось в жидкое.

Я и без того была потрясена, а еретические речи деда усугубили это чувство. Мне вспомнилось пренебрежительное отношение Ферранте к вопросам религии, его стремление то ли вообще не явиться на мессу, то ли побыстрее с нее уйти. Вряд ли он вообще когда-либо преклонял колени перед маленьким алтарем в соседней комнате, ведущей сюда, в помещение, где хранились его истинные убеждения.

Но вместе с тем меня заинтриговало данное им объяснение чуда. Моя вера была несовершенна, подвержена сомнению. Однако же привычка была сильна. Я поспешно принялась молиться по себя, прося Господа, чтобы он простил короля, и святого Януария — чтобы он защитил его, невзирая на его грехи. Второй уже раз за сегодняшний день я обратилась к святому Януарию с просьбой защитить Неаполь, и не только от бедствий, вызванных буйством природы или неверностью баронов.

Ферранте взял меня за руку; хватка его костлявой руки со вздувшимися синими венами напрочь отбивала всякую мысль о непослушании.

— Идем, дитя. Они начнут думать, куда мы подевались. А кроме того, ты видела уже достаточно.

Я подумала о людях, попавших в этот музей смерти: как мой злорадствующий дед показывал им, какая судьба их ожидает, как слабые плакали и просили пощады. А как их убивали? Наверняка каким-нибудь способом, не оставляющим следов.

Ферранте поднял свечу повыше и вывел меня из этой бездушной галереи.