JК
В когтях неведомого века :: Ерпылев Андрей
Страница: 41 из 73К тому же давешний клоп, о существовании которого путешественник начал забывать, почитая благополучно раздавленным, очнулся от обморока и возобновил свои посягательства… Словом, случись в этот поздний час на опушке леса нечаянный прохожий, он наверняка осенил бы себя крестным знамением при виде призрака в развевающемся плаще, исполняющего папуасский танец Обретения Мужественности…
Клоп, сражающийся до последней капли чужой крови, сыграл и положительную роль: вытряхнув его наконец из-под колета, (хотелось бы думать, что мертвого, но убедиться в этом мешало недостаточное освещение), Жора невольно повернулся лицом к тому месту, в котором всего на какую-то секунду мигнул далекий огонек…
* * *
К стоящему у развилки дорог одинокому зданию Георгий, шлепая по лужам сапогами, безбожно промокавшими (а что бы вы хотели – «мосфильмовский» реквизит!), вышел, когда небо на востоке, почти очистившееся от туч, уже налилось розовым колером. Еще издали он понял, что если и не в прошлое, то уж куда-то в Европу его Дорофеев точно закинул.
Живописно, нужно заметить, выглядело это строение: покосившееся, сложенное из дикого, кое-как отесанного камня, двух-, нет, полутораэтажное (нижний ярус до самых окон, узких, как амбразуры, к тому же прикрытых решетчатыми ставнями, врос в землю), крытое черепицей и украшенное какой-то невообразимой башенкой с флюгером в виде петуха, видимо давно и навечно приржавевшим к штоку и теперь глядящим совсем не в ту сторону, куда дул утренний ветерок. Вместо фальшивого флюгера ветерок раскачивал висящий над дверью фонарь, под которым Арталетов разглядел некое подобие вывески: нечто длинное, имеющее сходство и с человеком и с рыбой; располагая определенной толикой фантазии, не без труда можно было опознать русалку. Или водяного.
Клоп, сражающийся до последней капли чужой крови, сыграл и положительную роль: вытряхнув его наконец из-под колета, (хотелось бы думать, что мертвого, но убедиться в этом мешало недостаточное освещение), Жора невольно повернулся лицом к тому месту, в котором всего на какую-то секунду мигнул далекий огонек…
* * *
К стоящему у развилки дорог одинокому зданию Георгий, шлепая по лужам сапогами, безбожно промокавшими (а что бы вы хотели – «мосфильмовский» реквизит!), вышел, когда небо на востоке, почти очистившееся от туч, уже налилось розовым колером. Еще издали он понял, что если и не в прошлое, то уж куда-то в Европу его Дорофеев точно закинул.
Живописно, нужно заметить, выглядело это строение: покосившееся, сложенное из дикого, кое-как отесанного камня, двух-, нет, полутораэтажное (нижний ярус до самых окон, узких, как амбразуры, к тому же прикрытых решетчатыми ставнями, врос в землю), крытое черепицей и украшенное какой-то невообразимой башенкой с флюгером в виде петуха, видимо давно и навечно приржавевшим к штоку и теперь глядящим совсем не в ту сторону, куда дул утренний ветерок. Вместо фальшивого флюгера ветерок раскачивал висящий над дверью фонарь, под которым Арталетов разглядел некое подобие вывески: нечто длинное, имеющее сходство и с человеком и с рыбой; располагая определенной толикой фантазии, не без труда можно было опознать русалку. Или водяного.