Страница:
40 из 117
Я лежал и продолжал смотреть на него со всем презрением, какое только смог вложить в свой взгляд. Я не поднялся, даже когда он пнул меня ногой. Говорить я отказался.
Он перекинул меня через плечо и понес прочь, протащив через заполненный людьми двор мимо удивительных вонючих верблюдов, ослов и куч грязи в гавань, где ждали корабли, проволок по сходням и засунул в трюм корабля.
Здесь тоже было грязно, воняло гашишем, шебуршились корабельные крысы. Меня бросили на подстилку из грубой ткани. Я снова осмотрелся в поисках выхода, но увидел только лестницу, по которой мы спустились, а сверху раздавалось слишком много мужских голосов.
Когда корабль отплыл, было еще темно. Через час мне стало так плохо, что хотелось только умереть. Я свернулся на полу и старался по возможности не двигаться, с головой спрятавшись под мягкой липшей к телу тканью старой туники. Я спал как можно дольше.
Когда я проснулся, рядом стоял старик. На нем была одежда другого стиля, не такая, на мой взгляд, страшная, как у турков в тюрбанах, а в глазах читалось сочувствие. Он наклонился ко мне. Он заговорил на новом языке, необычно мелодичном и приятном, но я его не понимал.
Чей-то голос сказал ему по-гречески, что я немой, ничего не соображаю и мычу, как скотина. Впору еще раз посмеяться, но мне было слишком плохо.
Тот же самый грек сказал старику, что я не поцарапан и не ранен. Мне назначили высокую цену.
Старик сделал пренебрежительный жест, покачал головой и завел новую песню на своем языке.
|< Пред. 38 39 40 41 42 След. >|