JК
Время Януса :: Пресняков Игорь
Страница: 121 из 340Неинтересно! А тут – пафос героизма, жертвенность «во имя», и кругом – слова: «благо человечества», «мученичество за простой народ», «не ради корысти и чинов»…
Общество не сумело создать нравственного идеала человека новой эпохи, а революционеры это сделали с успехом. Те же, кто не стал революционером, разочаровавшись как в умирающем патриархальном мире, так и в наступающем буржуазном, уходили в спиритизм, наркотики и декадентство. Хрупкие и ранимые натуры – просто стрелялись.
Не царь и министры, не помещики-фабриканты, не департамент полиции виноваты в том, что пришли большевики, а все глупое, наивное, сентиментальное русское общество. Ладно уж не поняли скандального Арцыбашева и его пугающего Санина! Так ведь не поняли и предостережения прозорливого Достоевского; не поняли и здорового рационализма Чехова: пора, пора, братцы, рубить старый вишневый сад, гнать его никчемных слезливых обитателей в шею! Не уразумели русские головы, что не к бунту призывал писатель, а внушал мысль о целесообразности нового буржуазного строя – власти здоровых, сильных, прагматичных людей. Кто, как не они, должны были остановить смуту? Нет же, мы солидарно, по помещичьей, интеллигентской и разночинно-нигилистской привычке считали всех оборотистых деловых людей ворами, презирали всякое изобретательное начало. В итоге право на все передовое осталось за бунтовщиками. Общество само сделало им такой подарок.
– К каким все же любопытным выводам приводит дорожное чтение! – со смехом воскликнул Андрей.
Старицкий тоже расхохотался, вскочил на ноги и прошелся по комнате.
Общество не сумело создать нравственного идеала человека новой эпохи, а революционеры это сделали с успехом. Те же, кто не стал революционером, разочаровавшись как в умирающем патриархальном мире, так и в наступающем буржуазном, уходили в спиритизм, наркотики и декадентство. Хрупкие и ранимые натуры – просто стрелялись.
Не царь и министры, не помещики-фабриканты, не департамент полиции виноваты в том, что пришли большевики, а все глупое, наивное, сентиментальное русское общество. Ладно уж не поняли скандального Арцыбашева и его пугающего Санина! Так ведь не поняли и предостережения прозорливого Достоевского; не поняли и здорового рационализма Чехова: пора, пора, братцы, рубить старый вишневый сад, гнать его никчемных слезливых обитателей в шею! Не уразумели русские головы, что не к бунту призывал писатель, а внушал мысль о целесообразности нового буржуазного строя – власти здоровых, сильных, прагматичных людей. Кто, как не они, должны были остановить смуту? Нет же, мы солидарно, по помещичьей, интеллигентской и разночинно-нигилистской привычке считали всех оборотистых деловых людей ворами, презирали всякое изобретательное начало. В итоге право на все передовое осталось за бунтовщиками. Общество само сделало им такой подарок.
– К каким все же любопытным выводам приводит дорожное чтение! – со смехом воскликнул Андрей.
Старицкий тоже расхохотался, вскочил на ноги и прошелся по комнате.