JК
Время - московское! :: Зорич Александр
Страница: 148 из 174Ведь если русское слово «дерево» можно было объяснить ученику и не зная немецкого эквивалента, просто указав на ближайшую пурику, то вот с абстрактными понятиями вроде «красота» или «благочестие» было сложнее...
Лишь одно в уроках русского печалило Эстерсона. А именно то, что ими нельзя заполнить весь день.
Уже на третий час инженер начинал засекаться, путать слова и, как выражалась Полина, «тупить». А Полина, надорвав от смеха живот, чувствовала усталость и отправлялась «полежать». В такие минуты Эстерсон старался не думать о том, как сильно Полина ослабела, исхудала и осунулась.
Впрочем, кто угодно осунулся бы с таким рационом.
Консервированные ананасы и фасоль с мясом – их Эстерсон и Полина прихватили во время своего поспешного бегства с биостанции «Лазурный берег» – были уже месяц как съедены.
От пурики – плодов тех самых опуров, что в изобилии росли поблизости от их землянки – Полину и Эстерсона нефигурально тошнило. А пирамидозуб, которого Эстерсон с энтузиазмом таскал на удочку еще совсем недавно, как назло перестал ловиться. Ну просто совсем. Словно бы вымер.
– И что тут удивительного? К концу зимы они уходят на север, у них период спаривания, – пояснила Полина, в силу своей профессии сведущая в повадках всякой морской твари.
– Надо было отложить, – мрачно отвечал Эстерсон.
– Что отложить?
– Спаривание.
– Такие вещи умеют «откладывать» только хомо сапиенсы.
Лишь одно в уроках русского печалило Эстерсона. А именно то, что ими нельзя заполнить весь день.
Уже на третий час инженер начинал засекаться, путать слова и, как выражалась Полина, «тупить». А Полина, надорвав от смеха живот, чувствовала усталость и отправлялась «полежать». В такие минуты Эстерсон старался не думать о том, как сильно Полина ослабела, исхудала и осунулась.
Впрочем, кто угодно осунулся бы с таким рационом.
Консервированные ананасы и фасоль с мясом – их Эстерсон и Полина прихватили во время своего поспешного бегства с биостанции «Лазурный берег» – были уже месяц как съедены.
От пурики – плодов тех самых опуров, что в изобилии росли поблизости от их землянки – Полину и Эстерсона нефигурально тошнило. А пирамидозуб, которого Эстерсон с энтузиазмом таскал на удочку еще совсем недавно, как назло перестал ловиться. Ну просто совсем. Словно бы вымер.
– И что тут удивительного? К концу зимы они уходят на север, у них период спаривания, – пояснила Полина, в силу своей профессии сведущая в повадках всякой морской твари.
– Надо было отложить, – мрачно отвечал Эстерсон.
– Что отложить?
– Спаривание.
– Такие вещи умеют «откладывать» только хомо сапиенсы.