Выше Радуги   ::   Абрамов Сергей

А Алик ее считал старой сплетницей, "жандармской дамой", которая его, Алика, и на дух не принимает. Поневоле придешь к выводу, что ничего в людях не понимаешь... С одной стороны обидно разочаровываться в себе, с другой - приятно разочаровываться в собственном гнусном мнении о некоторых небезынтересных тебе объектах.

- Какому писателю? - хрипло спросил Алик. Лучшего и более уместного вопроса в тот момент он не нашел.

- Не помню, - сказала Дашка. - Я его не читала, поэтому фамилию не запомнила. Мама знает.

- Мама на даче...

- А тебе обязательно сегодня знать надо? Потерпи до завтра, я выясню и скажу.

Алик наконец полностью пришел в себя, обрел способность рассуждать здраво. И немедленно устыдился идиотского вопроса.

- Нет, конечно, не обязательно. Главное, что они тебе нравятся. Ведь нравятся?

Конечно же, это было главным. Дашкино мнение, а не мысли вслух какого-то неведомого писателя, который мог только из расчетливой вежливости похвалить слабенькие стихи: ему ведь в министерстве что-то нужно было...

И мнение не заставило себя ждать.

- Нравятся, - сказала Дашка, сказала просто, без обычного "взрослого" выламывания.

И тогда Алик, сам не зная отчего, начал читать стихи. Чуть слышно, словно про себя.

- ...Заалеет влажный, терпкий день... в полумраке зыбком и неверном... И на бухту маленькой Каперны... упадет заветной сказки тень... Пристань серебристая седа... Полумрак раскачивает реи... Засыпают фантазеры Греи... о чужих мечтая городах...

- Влажный, терпкий день...