JК
Однократка :: Ольбик Александр Степанович
Страница: 24 из 91Вполовине первого ночи он подошел к Торфу и тихонько потянул его за плечо.
— Старик, разреши еще раз воспользоваться мобильником.
Торф, не поворачиваясь, сунул руку под подушку и вытащил трубку.
— Но лучше не звони — хуже себе. — Он перевернулся на спину. — Хочешь дам еврейский совет?
— Валяй, Сеня, на ночь не грех послушать…
— Она намного моложе тебя?
— Не очень, всего на пять лет.
— Но красивая?
— Не то слово: неофициальная «мисс Латвия».
— Тогда давай сюда телефон! Поставь на всем крест и ложись спать. Выспись, а к утру вся дурь пройдет.
— Да какая к черту дурь! Мне хотя бы ее голос услышать да о делах перекинуться. У меня в книгах заначка спрятана, пусть лучше потратит мне на сигареты.
— Тогда извини.
Торф снова отвернулся лицом к стене и, положив руку под голову, затих.
В сердцах Кутузов схватил ботинок и засандалил им в ненавистную лампочку, которая день и ночь портила ему нервы. Но лампочка сама сидела за решеткой — в проволочной корзине. Ботинок, стукнувшись о потолок, отрекошетил и упал на спящего Жорика.
— Атас, наших бьют! — Ящик вскочил с нар и ошалело, со звериным выражением лица, замотал головой. Однако, увидев, что рядом лежит безобидный ботинок, все понял и, отбросив его ногой, снова упал на постель.
Назавтра, в первой половине дня, Кутузова повели на очную ставку. Следователь Шило был по-прежнему подтянут, при галстуке и чисто выбрит.
— Старик, разреши еще раз воспользоваться мобильником.
Торф, не поворачиваясь, сунул руку под подушку и вытащил трубку.
— Но лучше не звони — хуже себе. — Он перевернулся на спину. — Хочешь дам еврейский совет?
— Валяй, Сеня, на ночь не грех послушать…
— Она намного моложе тебя?
— Не очень, всего на пять лет.
— Но красивая?
— Не то слово: неофициальная «мисс Латвия».
— Тогда давай сюда телефон! Поставь на всем крест и ложись спать. Выспись, а к утру вся дурь пройдет.
— Да какая к черту дурь! Мне хотя бы ее голос услышать да о делах перекинуться. У меня в книгах заначка спрятана, пусть лучше потратит мне на сигареты.
— Тогда извини.
Торф снова отвернулся лицом к стене и, положив руку под голову, затих.
В сердцах Кутузов схватил ботинок и засандалил им в ненавистную лампочку, которая день и ночь портила ему нервы. Но лампочка сама сидела за решеткой — в проволочной корзине. Ботинок, стукнувшись о потолок, отрекошетил и упал на спящего Жорика.
— Атас, наших бьют! — Ящик вскочил с нар и ошалело, со звериным выражением лица, замотал головой. Однако, увидев, что рядом лежит безобидный ботинок, все понял и, отбросив его ногой, снова упал на постель.
Назавтра, в первой половине дня, Кутузова повели на очную ставку. Следователь Шило был по-прежнему подтянут, при галстуке и чисто выбрит.