Золотые апостолы   ::   Дроздов Анатолий Федорович

Дверьмашины я открыл едва ли не зубами. Последним напряжением сил уложил Риту на сидение и обессилено опустился прямо на асфальт. Волк тоже сел. Из широко открытой пасти его свешивался длинный язык, он запалено дышал. Тоненькая темная струйка сбегала по его лапе, образуя еле различимое на асфальте пятно.

Сколько мы так просидели, я не знаю. Внезапно волк поднял голову к луне и завыл, оглашая ночную тишину жалобными звуками. Я встал. Пристегнул Риту к сиденью ремнем. Затем, вращая ручку, опустил спинку его почти горизонтально – при резком торможении она могла удариться.

Водительскую дверь я открыл резче, чем следовало, и в открывшийся проем сразу же шмыгнул волк. Он проскользнул на задний диван и свернулся там клубком. Я не стал его прогонять. Не до того.

Мы снова медленно ехали по улицам вымершей Горки, и я напряженно всматривался вперед: глаза у меня слезились, перед взором плыли и убегали разноцветные пятна. Волк позади вдруг сел, и я явственно услыхал за своим затылком его хриплое дыхание. Меня это раздражало. Я хотел было двинуть его локтем, но не стал – побоялся, что не удержу руль.

Он словно почувствовал: вдруг заскулил и положил морду на плечо Риты. Боковым зрением я видел, как он, поскуливая, лижет ее щеку. Кровь из разорванного в драке волчьего плеча сбегала на белую блузку Риты, расплываясь на ней темным пятном. Я явственно ощущал запах крови – тяжелый, сырой. Мне, наверное, следовало отогнать волка от Риты.