Страница:
57 из 352
— Не хотела я с тобой ссориться, да видно придется… С чего это я тебе кланяться буду — я утебя в овине пшеницу не сушу! А мальчонка-то что тебе сделал? — Из проема двери прямо в лицо бабке пыхнуло пламя. — И-и, сдурел, старый! Маешься от безделья… Только с мокошью тебе не тягаться, забыл?
В ответ из овина раздался жуткий вой, и в одно мгновение ветхая постройка вспыхнула, как спичка.
— Неси горшок поменьше, самый маленький! — крикнула бабка Тики и бросила ему ключ от кладовой. — Да не забудь дверь запереть!
Тики со всех ног бросился к сеновалу и вскоре прибежал обратно с крошечным, размером с наперсток, горшочком. Овин уже догорал, искры снопами летели во все стороны, и если бы сарай не стоял особняком, соседние постройки уже занялись бы. Дизи лихорадочно оттаскивал на середину двора какую-то рухлядь, петух голосил и, хлопая крыльями, носился по двору, а бабка стояла неподвижно и, как завороженная, смотрела на огонь.
— Глупый, глупый… старый дед… — все приговаривала она.
Взяв у Тики горшочек, она изо всех своих старческих сил бросила его в самую середину пожара. От удара горшочек взорвался миллионами мелких брызг, и стихия воды победила стихию огня.
Мальчики встали рядом с Ариной. Тоскливое, тягостное чувство, какое всегда возникает у людей, глядящих на пепелище, овладело ими…
— А где овинник? — спросил Тики.
— Нет его больше, — тихо сказала бабка, повернулась и пошла к дому.
|< Пред. 55 56 57 58 59 След. >|