Безвыходных положений не бывает   ::   Санин Владимир Маркович

Но что поделаешь, если так получилось? Ведь нужно когда-нибудь разобраться в этом деле.

— Однако, — продолжает папа, — можно ответить примерно так: счастье — это жить и трудиться.

Что-то в этом определении Мишу не устраивает. Да, решительно не устраивает. Но продумывать возражение некогда, папа уже начинает коситься на книгу.

Приходится приводить первый же пришедший в голову аргумент:

— Значит, рабы в каменоломнях были счастливы?

— Рабы? — озадаченно переспрашивает папа. — С какой стати? Рабский труд — самое большое несчастье на свете. Счастье — это жить и трудиться свободно! Понял? Иди погуляй.

Папа поворачивается на бок, давая понять, что аудиенция окончена. Но по его напряженному затылку и нарочито безразличному покашливанию Миша определяет, что папа мучается угрызениями совести. Кроме того, счастье в его определении снова оказалось каким-то расплывчатым, непонятным.

— А Робинзон? — вызывающе спрашивает Миша. — Разве он был счастлив на своем необитаемом острове?

Папа с досадой откладывает книгу в сторону. Возражение убедительное. В душе проклиная себя за то, что влип в эту историю, папа подтягивает на помощь резервы.

— Однако отдельные элементы счастья в жизни Робинзона были, — мудро замечает он. — Скажем…

— …когда он ел изюм, — помогает Миша.

— И когда он ел изюм, — соглашается папа, — и когда пришел Пятница. Ведь беседовать с живым человеком — это счастье.

— Еще бы, — охотно соглашается Миша.