JК
Безвыходных положений не бывает :: Санин Владимир Маркович
Страница: 91 из 161 — Я сам чувствую себя как Робинзон, когда ты читаешь и не хочешь со мной разговаривать. Но зато теперь я понял, что такое счастье: это когда ты дома и беседуешь, не обращая внимания на книгу.
Папа смущен. После такого чистосердечного признания читать было бы кощунством. Погладив сына по взъерошенной шевелюре, папа спрашивает:
— И это все?
— Почему же, — подумав, отвечает Миша, сообразив, что из этой лирической ситуации можно выжать и кое-что существенное. — Счастье — это когда ты беседуешь со мной и еще покупаешь мне грецкие орехи. Или мороженое.
— У тебя, Миша, какое-то потребительское представление о счастье. — Папа снова ложится на диван, давая понять, что прозрачный намек на орехи и мороженое к сведению не принят. — Счастье шире. Его нельзя ограничить несколькими желаниями, оно как птица, которой тесно в любой клетке, как бы обширна она ни была. Счастье — в свободном и любимом труде, в победах и в борьбе. Да, особенно в борьбе!
— И в боксе тоже, — деловито добавляет Миша. — Когда боксер по телевизору побеждает, он счастлив.
— Я имею в виду не только спорт, — мягко уточняет папа. — Борьбу вообще! Борьбу за свободу, за успех в любом деле, борьбу человека с природой. Понятно?
Миша кивает головой.
— Значит, счастливы могут быть только взрослые, — уныло говорит он.
Папа смущен. После такого чистосердечного признания читать было бы кощунством. Погладив сына по взъерошенной шевелюре, папа спрашивает:
— И это все?
— Почему же, — подумав, отвечает Миша, сообразив, что из этой лирической ситуации можно выжать и кое-что существенное. — Счастье — это когда ты беседуешь со мной и еще покупаешь мне грецкие орехи. Или мороженое.
— У тебя, Миша, какое-то потребительское представление о счастье. — Папа снова ложится на диван, давая понять, что прозрачный намек на орехи и мороженое к сведению не принят. — Счастье шире. Его нельзя ограничить несколькими желаниями, оно как птица, которой тесно в любой клетке, как бы обширна она ни была. Счастье — в свободном и любимом труде, в победах и в борьбе. Да, особенно в борьбе!
— И в боксе тоже, — деловито добавляет Миша. — Когда боксер по телевизору побеждает, он счастлив.
— Я имею в виду не только спорт, — мягко уточняет папа. — Борьбу вообще! Борьбу за свободу, за успех в любом деле, борьбу человека с природой. Понятно?
Миша кивает головой.
— Значит, счастливы могут быть только взрослые, — уныло говорит он.