JК
Пьеса для обреченных :: Русанова Вера
Страница: 243 из 443Так что можете, конечно, суетиться…
— Оставьте ваши разговоры на потом! — неожиданно резко оборвала Ольга. — Нам хотелось бы узнать, что все-таки произошло с Натальей?
Повисла секундная пауза, а потом тетя Паша как-то по-бабьи просто и от этого страшно сказала:
— Утонула Наташенька. В Москве-реке утонула… Следователь приходил, сказал: нашли ее утром, так и плавала в одной сорочке с веночком каким-то на голове… Говорят, что она это в состоянии…
— невменяемости, — услужливо подсказала меломанка, так и не ушедшая в свою комнату.
Невменяемости.
— Вот-вот!.. С головой вроде у нее не все было в порядке.
И ничего не изменилось. Не рухнул потолок, не полезли из стен дьявольские рожи и зеленые руки вампиров. Не перевернулся мир. И только в голове моей со страшной скоростью закружилась шекспировская фраза: «Как радостно по ложному следу залаяли вы, датские собаки!»
— Офелия! — проговорила я одними губами. Помертвевшими, бескровными губами.
— Что? — отрешенно спросила Ольга.
— Я говорю: Офелия!.. А до нее были Полоний и Гильденстерн с Розенкранцем. Именно в том порядке, в каком должны были быть! И в театре Бирюков начинал репетировать «Гамлета»…
На этот раз она не задала ни единого вопроса, только тревожно и испуганно всмотрелась в мое лицо.
— Оставьте ваши разговоры на потом! — неожиданно резко оборвала Ольга. — Нам хотелось бы узнать, что все-таки произошло с Натальей?
Повисла секундная пауза, а потом тетя Паша как-то по-бабьи просто и от этого страшно сказала:
— Утонула Наташенька. В Москве-реке утонула… Следователь приходил, сказал: нашли ее утром, так и плавала в одной сорочке с веночком каким-то на голове… Говорят, что она это в состоянии…
— невменяемости, — услужливо подсказала меломанка, так и не ушедшая в свою комнату.
Невменяемости.
— Вот-вот!.. С головой вроде у нее не все было в порядке.
И ничего не изменилось. Не рухнул потолок, не полезли из стен дьявольские рожи и зеленые руки вампиров. Не перевернулся мир. И только в голове моей со страшной скоростью закружилась шекспировская фраза: «Как радостно по ложному следу залаяли вы, датские собаки!»
— Офелия! — проговорила я одними губами. Помертвевшими, бескровными губами.
— Что? — отрешенно спросила Ольга.
— Я говорю: Офелия!.. А до нее были Полоний и Гильденстерн с Розенкранцем. Именно в том порядке, в каком должны были быть! И в театре Бирюков начинал репетировать «Гамлета»…
На этот раз она не задала ни единого вопроса, только тревожно и испуганно всмотрелась в мое лицо.