Падение Вавилона   ::   Молчанов Андрей

сынок. Странно, однако! А где Толик, э-э?..

Я думал, как бы отобрать у Жени ключи от "кадиллака" и уехать домой. Дорогу к нему я запомнил.

Поэт, декламирующий стихи, то медлил, как бы в раздумье, то торопливо завывал. Казалось, кто-то крутит заводную ручку для пуска автомобильного стартера в его заднице.

- А ваш-шего папу я знаю! - воскликнул, воспользовавшись одной из пауз, Евгений, обращаясь к стихотворцу. - Он дал мне туфтовый чек! На триста два доллара! И я... не позволю обманывать белого офицера!

Женя, уронив стул, нетвердо шагнул в сторону ресторанной эстрадки, но внезапно замер у одного у столиков, прижав руку к груди, - видимо, ему стало дурно от выпитого.

Он стоял, покачиваясь, с закрытыми глазами возле какой-то дамы, являвшей собой олицетворение здешнего эстетизма модным костюмчиком от Кардена, чернобуркой на плечах, длинной дымящейся сигаретой в мундштуке, зажатом в пальцах с нанизанными на них многочисленными перстнями и кольцами... Дама, потупившись застенчиво, старалась не смотреть на остановившегося перед ней человека, проявлявшего непредсказуемую в своих последствиях нетрезвую активность.

Женя глубоко вобрал в себя через нос воздух и неожиданно исторг из отравленного алкоголем организма салат, осетрину и избыток "Абсолюта" - прямо на колени даме.

В ресторане установилась похоронная тишина.

Осекся поэт-декламатор на фразе:

"И вешний восторг пронизал атмосферу...