JК
Эфиоп, или Последний из КГБ. Книга II :: Штерн Борис Гедальевич
Страница: 68 из 411Графиня без приглашения присела настул, и за это Нуразбеков дал графине несильно по уху.
– Козел, – равнодушно сказала графиня и получила, уже больно, по второму уху.
– Слабо бьешь, – сказала графиня и поднялась.
– Заткнись, сука! – сказал Нуразбеков по-русски. И опять ударил.
– Ну, бей, бей!… – И графиня раскрыла шубу. – Что же так слабо? Бей еще!
Нуразбеков смотрел, зверел и бил, но не в грудь; бил и зверел. Наконец хрипло выдавил опять по-русски:
– Замолчи же, сволочь, не провоцируй, ведь изобью до смерти!
Наконец успокоился.
Графиню опять вернули в комнату с комиссаром полиции, тот приказал ей стоять в шубе до утра, не прислоняясь к стене. Приглядывать за ней назначил того же Нуразбекова, а сам отправился в национальную библиотеку выяснять значение слова «глыну».
Графиня стояла. Ноги отнимались, ее качало, шуба сползала с плеч. Нуразбеков сидел за столом, подперев свою небольшую монгольскую голову большим кулаком. Графине вспомнился Менделеев Дмитрий Иваныч. Химия – могучая всепроникающая наука, говорил он. Дмитрий Иваныч прочитал в Смольном институте всего лишь несколько лекций по неорганической химии, но очень запомнился ей. Он был настоящим русским богатырем, секс-символом той предреволюционной эпохи, если к мужчине возможно применить такое определение. Старику приходилось подрабатывать на стороне, надо было кормить большую семью, да и самому кушать.
– Козел, – равнодушно сказала графиня и получила, уже больно, по второму уху.
– Слабо бьешь, – сказала графиня и поднялась.
– Заткнись, сука! – сказал Нуразбеков по-русски. И опять ударил.
– Ну, бей, бей!… – И графиня раскрыла шубу. – Что же так слабо? Бей еще!
Нуразбеков смотрел, зверел и бил, но не в грудь; бил и зверел. Наконец хрипло выдавил опять по-русски:
– Замолчи же, сволочь, не провоцируй, ведь изобью до смерти!
Наконец успокоился.
Графиню опять вернули в комнату с комиссаром полиции, тот приказал ей стоять в шубе до утра, не прислоняясь к стене. Приглядывать за ней назначил того же Нуразбекова, а сам отправился в национальную библиотеку выяснять значение слова «глыну».
Графиня стояла. Ноги отнимались, ее качало, шуба сползала с плеч. Нуразбеков сидел за столом, подперев свою небольшую монгольскую голову большим кулаком. Графине вспомнился Менделеев Дмитрий Иваныч. Химия – могучая всепроникающая наука, говорил он. Дмитрий Иваныч прочитал в Смольном институте всего лишь несколько лекций по неорганической химии, но очень запомнился ей. Он был настоящим русским богатырем, секс-символом той предреволюционной эпохи, если к мужчине возможно применить такое определение. Старику приходилось подрабатывать на стороне, надо было кормить большую семью, да и самому кушать.