Эфиоп, или Последний из КГБ. Книга II   ::   Штерн Борис Гедальевич

Он обладал огромной, поражающей своими размерами головой – – высокий бледныйвыпуклый лоб, циклопическая лобная кость гения – Сократа, Леонардо да Винчи, Ульянова-Ленина; такой вместительной головой удобно думать – не то, что у этого Нураза. Копна золотистых волос до плеч. В косых лучах заходящего солнца волосы сверкали и переливались, над ними чудился маленький золотистый нимб. Он поставил графине Л. К. «очхор» но химии – иногда он нюхал табак и троекратно чихал с диким воплем не «апчхи!», а «очхор!». Курсистки пугались, некоторые падали в обморок. Это был богатырский чих «на правду»: «Очхор!… Очхор!… Очхор!…», что означало «Очень хорошо».

Поздней ночью Нуразбеков опять сказал по-русски:

– Вы ведь не ели ничего.

Вышел в коридор, принес из своего кабинета сверток с пиццей и чашку кофе.

– Я воды хочу, – прохрипела графиня.

– Тебя как зовут?

– Зови Элка.

– Элеонора, значит. А по отчеству?

– Как-нибудь.

Нуразбеков принес графин с водой и, пока графиня жадно ела и пила, закурил и стал объяснять:

– Мне приказано бить вас, Элеонора Ивановна, я не могу отказаться, работа такая. Вы только молчите, когда я вас бью. Ведь я зверею. Зачем подначивать? Я бью несильно, а ты подначиваешь. Видишь, что я зверею, а ты – «еще бей, еще!». Ведь я могу тебе все почки и печенки отбить. Если б ты не была русская, я б тебя тут сделал. Ты молчи… Не хочешь признаваться, давать показания – молчи.

Графине стало жалко его. Хороший парень, но работа у него такая.