Эфиоп, или Последний из КГБ. Книга I   ::   Штерн Борис Гедальевич

– Va-t-en, bastarde! [30] К Николай Николаичу захотел?! – вызверился на хлопчика какой-то неведомый Булат Шалвович, тощий человек с изможденнымлицом и в косматой овечьей папахе, похожий на басурмана из Дикой дивизии.

– Ne le touchez pas, laissez-le… [31] – защитил хлопчика черный барон, приоткрыв дверцу автомобиля. – Современный фольклор надо собирать и хранить, mon cher Boulate Chalvovitch [32] . He пугайте его Николай Николаичем. Этот Гаврош знает что-то такое, чего мы не знаем. Подайте ему что-нибудь, пусть еще споет, я хочу послушать.

Булат Шалвович поискал в карманах и кинул хлопчику маленькое зеленое яблочко. Сашко запел:

Легендарный Севастополь,

Неприступный для врагов…

– Ага, неприступный, – пробормотал Врангель. – В каждую кампанию аккурат сдаем врагу.

Сашку было все до фени. Он надкусил кислое яблочко, скривился и спел специально для Врангеля:

Эх, яблочко,

Да недоспелое!

Едет черный барон -

Zchopa белая.

Врангель, что называется, аршин проглотил. Он негромко и площадно выругался, подтянул колени под подбородок, хлопнул дверцей и уехал.

В душе моей зима царила,

Уснули светлые мечты…

(Романс барона Врангеля)



ГЛАВА 10

TOUR DE TCHERNOUBYL

Я начинал много рассказов о велогонках, но так и не написал ни одного, который смог бы сравниться с самими гонками.



Э. Хемингуэй



В Западном Берлине пьяный Гайдамака никому не понадобился, он лыка не вязал и даже не смог запросить политического убежища; его выдали Хониекеру, тот пообещал его расстрелять, но пожалел и даже лечил от запоя.