Эфиоп, или Последний из КГБ. Книга I   ::   Штерн Борис Гедальевич

Высоцкий



Отец Павло приподнял рясу, как баба юбку, оседлал «Кольнаго», тот аж застонал под богатырским седалищем, и сделал круг по Киево-Печерской лавре, давя на асфальте розовые каштановые свечки, – в Киеве как раз отцветали каштаны,пахло каштанами.

– Неувязка, от, – наконец сказал отец Павло, проезжая мимо Гайдамаки. – Как он мог у тебя по воде ходить и одновременно на шестой этаж заглядывать?

– Не знаю, – задумался Гайдамака.

– Хороший у тебя велосипед, от, – похвалил поп и покатил на второй круг. Гайдамаке жалко было велосипеда. Никому он его не давал, но отцу Павлу не смог отказать. Дисковый велосипед пребывал у Сашка в должности коня, кота и собаки одновременно – Сашко пил с «Кольнаго», говорил с «Кольнаго», гладил «Кольнаго», «Кольнаго» спал у его ног, однажды даже Сашко верхом на «Кольнаго» сделал Люську, демонстрируя ей сюрпляс – он в седле, она же, задрав юбку, на раме. Этот высший сексуальный пилотаж произвел на Люську неизгладимое впечатление.

А Киево-Печерская лавра большая-больша-ая – кто был, тот знает, – пока ее на велосипеде объедешь! Гайдамака стоял на забетонированном фундаменте взорванного Успенского собора и терпеливо ковырял в носу. (Наш Энкаведе в сорок первом году, покидая Киев, заложил в собор прорву взрывчатки, чтоб взорвать по радиотелефону и придавить врага, но то ли провода отсырели, то ли что еще, но взрыва не произошло, и немцы, придя, удивились такому атеизму, разминировать собор поленились, ну и взорвали: хотели – получите.)

– Ну, что решил? Ходил он или летал? – спросил отец Павло, возвращаясь.