Поехали (сборник)   ::   Вишня Остап

Я знаю просто, милый мой:

Богачка золотом займется

И позабудет про тебя.

Кончается роман очень грустно:

Вот скоро, скоро, друг любезный,

Венок терновый мне сплетут.

С венком терновым в гроб дубовый

Меня на кладбище свезут.

И сердце раны там залечит,

Какие есть в груди моей,

И зарастет моя могила

Тернистой зеленью ветвей.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Я плакал, читая поэму "Отец и дочь", плакал я горько и над "песнею-романом".

Почему я плакал?

Да так. Взгрустнулось, вот и заплакал.

* * *

Когда я, вернувшись домой, читал вслух об "Отце и дочери", маленькая девочка, слушая поэму, спросила:

-- Дядя! За что же папка свою девочку маленькую зарезал?

-- Это он, -- говорю, -- "по обшибке". Ему надо было кого-то другого зарезать, а он девочку резанул. "Обшибка" вышла.

"Обшибка" вышла.

1929 ______________________________________________________________________

На рудниках

И вот я, деревни сын,

В сердце Донбасса вгрызся.

В буйном цветении века машин

Дымарями Донбасс покрылся...

Стихотворение это, как вам известно, не мое. Стихотворение это хорошего поэта Андрея Панова.

Надо вам сказать, что я в сердце Донбасса не "вгрызался", а въехал на плохоньком поезде в сердце Криворожья, именно туда, где добывается железная руда и марганец.

Если даже принять фабричные трубы за "буйное цветение", то на Криворожье такого "цветения" очень мало.