Прийдите, любящие   ::   Лу Серж

Значит, как обычно: трамваем до площади, потом - на автобус пригородный. И - на мичуринский. В автобусе было совсем мало народу. Мурлыкин взглядом сыщика оглядел пассажиров. Старуха в телогрейке. Два парня в модных куртках. Пьяный мужик. Кондуктор... Ну, этот - явно не из них. Если и автор, так только ругательств. На всякий случай Мурлыкин надвинул шапку на глаза. И тут же подумал: а что толку? По усам узнают, проклятые. Как там, в Писании? "По делам их узнаете их"?.. Вот-вот. Да и Писание, подумал Мурлыкин со внезапным ожесточением, тоже надо бы туда... В рюкзак... Мурлыкин вышел на остановке "Вторые мичуринские". По обочине дошел до знакомой лыжни и по ней, через лесок, стал пробираться к домикам. Вышел к заборчику. Постоял, вслушиваясь. Тихо. Даже собак не слыхать. Через несколько минут он добрался до места. Вытащил из кармана клочок бумаги, скомкал, поджег, разогревая висячий замок. Открыл дверь, вошел, и только тут перевел дух. Затопил печурку, сел перед ней и начал жечь рукописи, доставая их из рюкзака. Изредка выхватывал глазами из огня фразу-другую и бурчал, ухмыляясь: - Ишь, гении... Понаписали-то, понаписали... Талантливые, падлы! Жег страницу за страницей повести, рассказы, романы, сказки и пьесы. Но особенно радовался, когда горели поэмы. Поэмы он ненавидел. Рассказы горели легко, с приятным потрескиванием. Сказки - похуже. Повести уже требовали усилий. А поэмы и романы... Да вот, к примеру, роман. Автор - как его? А! Григорий Засядько. Мастер рукописного слова. Ни дня без строчки. С запятой.