JК
Реанимация :: Акиндинов Сергей
Страница: 9 из 24 — Всем приятного аппетита!
Он как-то сгорбленно покинул кают-компанию, словно на его плечи навалились и реальные и потусторонние миры — разом.
Через час лодка покачивалась в надводном положении, принимая порывы ветра, снежные заряды и шипящую, крутую волну Баренца своим чёрным зализанным бортом. По отсекам гулял пьянящий свежий воздух, взбадривая осоловелые мозги вахтенных и провоцируя подвахтенных на перекур. Но команды, разрешающей выход наверх, центральный не давал, как и не отменял боевой тревоги.
Корабельный врач сидел у койки Кивко и постоянно что-то списывал в блокнот со шкал четырех приборов электрокардиографа. Прибор стоял в нише каюты-амбулатории и резко выделялся новизной и дизайном на фоне общей зашарпанности. Последняя разработка пытливых умов Военно-морской Медицинской Академии услужливо выдала метровую ленту кардиограммы, добавив к уже знакомому графическому изображению ещё две полосы причудливо ломаных линий.
Доктор внимательно их рассмотрел и пометил вершинки-сломы цифрами. «Отбой боевой тревоги, подвахтенным от мест отойти. Разрешён выход наверх по десять человек», — глухо разнеслось за металлической дверью, всё оживилось и забегало. Доктор машинально ощупал карман висевшей канадки на наличие там «Беломора».
— Валерий Яковлевич, я вас подменю, команде перекур...
Голова санитара Тонких смотрела сверху, почти из-под подволока и имела выражение детской непосредственности.
— Спасибо! — сказал доктор, надевая канадку.
Он как-то сгорбленно покинул кают-компанию, словно на его плечи навалились и реальные и потусторонние миры — разом.
Через час лодка покачивалась в надводном положении, принимая порывы ветра, снежные заряды и шипящую, крутую волну Баренца своим чёрным зализанным бортом. По отсекам гулял пьянящий свежий воздух, взбадривая осоловелые мозги вахтенных и провоцируя подвахтенных на перекур. Но команды, разрешающей выход наверх, центральный не давал, как и не отменял боевой тревоги.
Корабельный врач сидел у койки Кивко и постоянно что-то списывал в блокнот со шкал четырех приборов электрокардиографа. Прибор стоял в нише каюты-амбулатории и резко выделялся новизной и дизайном на фоне общей зашарпанности. Последняя разработка пытливых умов Военно-морской Медицинской Академии услужливо выдала метровую ленту кардиограммы, добавив к уже знакомому графическому изображению ещё две полосы причудливо ломаных линий.
Доктор внимательно их рассмотрел и пометил вершинки-сломы цифрами. «Отбой боевой тревоги, подвахтенным от мест отойти. Разрешён выход наверх по десять человек», — глухо разнеслось за металлической дверью, всё оживилось и забегало. Доктор машинально ощупал карман висевшей канадки на наличие там «Беломора».
— Валерий Яковлевич, я вас подменю, команде перекур...
Голова санитара Тонких смотрела сверху, почти из-под подволока и имела выражение детской непосредственности.
— Спасибо! — сказал доктор, надевая канадку.