Тринадцатая рота (Часть 1)   ::   Бораненков Николай

"Стой! Можно дать сена и закурить".

Матреница, отложив шитье, с восторгом смотрела на Прохора, который в ее глазах был по меньшей мере Ильей-пророком, с громом катавшимся на колеснице по небесам.

- Ты ж береги себя. Береги ради бога, - сказала она.

- Стараюсь, зоренька, но... всякое может быть. Человек не из металла. Удар копы... то бишь снаряда - и полководца нет.

Матреница осенила Прохора перстом:

- Да хранит те... бог. Да минут все бомбы тебя. Войско-то надежное?

- Самое что ни есть.

- А с кем ты воюешь, все не спрошу? С немцами, полицаями або еще с кем?

- Сказал бы, цыпонька, но не могу.

- Чего же не можешь? Разве я шпиен какой, - она тронула под своей шеей кружевную оторочку сарафана, - у меня вон вся душенька наружи.

Прохор обнял хозяйку, прижал ее к плечу:

- Видишь ли, душенька, если сказать тебе одно, то боюсь: трах, бах - и сердечко твое пополам. Если открыть другое - от радости "ох", "ах" обомрешь. Так что, лапушка, принимай каков есть, только без мундира.

- Как без мундира? - отшатнулась Матреница. - Чай, не просто мундир, а с плеч генерала.

- Нет, лучше уж давай без него, а то может случиться сто дивизий вправо, сто дивизий влево и ейн, цвей - гол как сокол. Скидай мундир, если не вместе с головой. Мундир ведь к голове особой прилагается.

- А у тебя ай не особая?

- Нет, у меня тож ничего, моя тоже гм-м... Особая, но я, лапонька, пока лишь куче... то есть пока не Кочубей.