Тринадцатая рота (Часть 3)   ::   Бораненков Николай

Був бы я здоровий, тоди можно було б и оброниты слезу. А я ж дюже хворий. Я, громодяны, так много ел дюже смачных немецких эрзацив, шо нажив соби язву шлунку. Не треба було переидаты. Так шо со своею хворобой я б тильки мучився. А так я задоволеный. Про мене позаботився батька пфюрер и бачьте, шо прислав: и перекладину, и веревку, и руки завязав, щоб я сдуру не впирався. За це ж дюже дякуваты треба германского пфюрера. Це ж, громодяны, и е "новый порядок".

- Кончайт! - крикнул гестаповец.

- Ще словечко, господин бригаденфюрер! - попросил Заковырченко и, не дожидаясь разрешения, выкрикнул: - Жалко тилько, шо мы з вами, громодяны, не посидим бильше за бутылем у витряка. Але вы! Вы за мене чарочку пропустите и слухайте: то не лед трещит, не комар пищит, а наша ридна армия гроб загарбникам тащит!

Солдаты гестапо набросили на шею Заковырченко петлю, столкнули его с машины.

- Ваш последний слов, господин Глечек, - махнул перчаткой бригаденфюрер. Вы имейт что сказайт или не имейт?

- Да, есть, - будто очнувшись, встрепенулся Глечек. - Позвольте мне, господин Поппе, огласить мой последний указ.

- Какой указ? Сообщайт!

- Так, мелочь. Недолго. Сей момент.