Золотой эшелон   ::   Суворов Виктор

— Что значит почти?

— Через месяц будет. Я в десятый класс перешла.

Тут Зубров вспомнил, что где-то на свете есть школы, куда ходят дети, и там уже начался учебный год. Или должен был начаться.

— Почему ты в обкоме была?

— У меня папа там работал. А два дня назад приходит и говорит мамочке: началось, собирайтесь быстренько. На вертолетах, говорит, забирать будут. Сутки мы там просидели. А потом...

—  Что потом — я видел. Да не реви ты, господи! Никто тебя тут не обидит. Жить будешь тут, на довольствие поставим. А высадим в безопасном месте. Зубы-то все целы?

— Кажется, да.

— Вот и хорошо, а то тут у нас врача нет. Отсыпайся. Душ тут рядом и сортир. Из вагона не выходи без спросу.

— Дяденька!

— Что? — Зубров опешил. Никто его так еще не называл за всю его жизнь.

— А куда мы едем?

—  В Москву, племянница. Кашу тебе сейчас принесут. Поешь и спи давай.

На короткой остановке поезд набирал воду. Драч маялся. Он чувствовал себя последним идиотом, хоть и понимал, что с каждым может случиться. Ну, попал в глаз кусочек горячего шлака, ну застрял, так что и не видно его, и вытащить невозможно, и промывание не помогает. Но хорош теперь капитан, беспомощно моргающий и проливающий слезу! А другой глаз, подлюка, видимо из солидарности с поврежденным, моргает ему в такт, окончательно сводя на нет командирский взгляд. И левая рука все норовит пострадавший глаз потереть, все надеется, что смахнет соринку.