Петерс Латыш   ::   Сименон Жорж

– Петерс был ее мужем? Ведь он и Улаф Сванн – одно и то же лицо, верно?

Не в состоянии усидеть на месте, Латыш встал, поискал вокруг папиросы и, не найдя, кажется, огорчился. Оказавшись около стола, на котором стояла печка, он снова налил себе рому.

– Начинать надо не отсюда, – сказал он. Затем, глядя прямо в лицо собеседнику, продолжал: – В общем, вы знаете все или почти все.

– Два брата из Пскова. Близнецы, не так ли?

Вы – Ханс, тот, кто с восхищением и покорностью смотрел на другого…

– Еще когда мы были совсем маленькими, он забавлялся тем, что обращался со мной, как со слугой. И не только когда мы были одни – перед товарищами тоже. Он не говорил «слуга», он говорил «раб». Он заметил, что мне это приятно. Почему приятно, я так до сих пор и не знаю. Я смотрел на все только его глазами. Отдал бы за него жизнь.

Позднее…

– Когда – позднее?

Лицо Латыша задергалось. Он заморгал. Отпил глоток рома.

Пожал плечами, словно говоря: «В конце концов…»

Когда он заговорил, голос его звучал глухо:

– Позднее, когда я полюбил женщину, я думал, что не смогу быть больше предан… Наверное, мог. Я любил Петерса, как… Не знаю, как. Я дрался с товарищами, которые не хотели признавать его превосходство, а поскольку я был самым слабым, то принимал удары с чем-то вроде ликования.

– Такое подчинение одного другому встречается у близнецов, – вставил Мегрэ, приготовляя себе второй стакан грога.