Цветы из бури   ::   Кинсейл Лаура

Мэдди несколько секунд стояла, не шевелясь, потом она сказалаЛаркину голосом, в котором сквозила боль:

— Принесите горячей воды. Я скоро вернусь.

Смирительная рубашка бесила его, и Обезьяна знал это. Кристиан вспоминал ужасные кошмары, страх, пересиливающий разум и гордость, рождавший первобытный порыв, заставляющий его каждый раз сопротивляться, хотя он уже давно знал, что не может победить.

Горло его болело: Обезьяна опять придумал нечто новенькое. Индийский резиновый жгут доводил Кристиана до бессознательности, дикого ужаса. Он лежал, прикованный к постели. Секундная темнота. И вот он выныривает из нее, задыхаясь, рефлекторно сопротивляясь, прижатый лицом к полу, с коленом у себя на шее и ноющей болью в спине. Трое тюремщиков склонились над ним, весело переговариваясь между собой. Они подняли его. Он все еще не пришел в себя, не восстановил дыхание. Он знал, что смирительная рубашка — невольный ужас, полная беспомощность, отсутствие равновесия и невозможность защититься; легкий толчок, и он падал в любом направлении из-за связанных за спиной рук. Каждое его движение было странным, неожиданным. Тело теряло связь с мозгом, суставы не повиновались ему, ноги отказывались держать… Тюремщик с кратким веселым восклицанием на лету поймал его и прислонил к стене.

Кристиан встретился с ним взглядом, и тюремщик быстро опустил глаза. Он потрепал Кристиана по щеке и что-то по-отечески сказал.