JК
Грех межзвездный :: Фармер Филип Хосе
Страница: 147 из 222Не будь он так без сил, ее откровенные речи повергли бы его вужас – как речи Женщины в Красном из «Талмуда Запада» в той главе, где она норовит соблазнить Впередника.
Но какие уж тут ужасы? Более того, голосок со стороны подсказал, что Жанетта просто выразила четкими и недвусмысленными словами то, что он все это время таил у себя на дне души. Вот только не вовремя.
Звон разбитого стекла спугнул мысли. Он дернулся, привскочил. Жанетта стояла, лицо подергивается, милый алый рот трясется, слезы ручьем бегут. В руке ничего нет. А в полстены – мокрое пятно, капли стекают, вот во что она стакан превратила.
– Я-то думала, ты меня любишь! – выкрикнула.
Никакие речи в голову не лезли, он только глазами хлопал. Она извернулась, выбежала вон. Слышно было, что добежала до прихожей и там разрыдалась. Этого звука он не вынес, вскочил с кровати, пошел следом. Считается, что стены здесь толстые, звук не проходит, да как знать? Вдруг подслушают!
Да и перекосила она что-то в нем, поправить надо.
Вошел в прихожую, наткнулся на удрученный взгляд. Постоял-постоял, что-то хотелось сказать, а что – ну никак не сообразить, поскольку раньше-то жизнь таких проблем решать не заставляла. Соотечественницы редко слезу пускали, а если и пускали, то где-нибудь в уголку, в одиночку.
Сел рядом с ней, положил руку ей на нежное плечо.
– Жанетта!
Она волчком обернулась, ткнулась черными кудрями ему в грудь. И сквозь слезы сказала:
– Выходит, ты меня не любишь. А это невыносимо.
Но какие уж тут ужасы? Более того, голосок со стороны подсказал, что Жанетта просто выразила четкими и недвусмысленными словами то, что он все это время таил у себя на дне души. Вот только не вовремя.
Звон разбитого стекла спугнул мысли. Он дернулся, привскочил. Жанетта стояла, лицо подергивается, милый алый рот трясется, слезы ручьем бегут. В руке ничего нет. А в полстены – мокрое пятно, капли стекают, вот во что она стакан превратила.
– Я-то думала, ты меня любишь! – выкрикнула.
Никакие речи в голову не лезли, он только глазами хлопал. Она извернулась, выбежала вон. Слышно было, что добежала до прихожей и там разрыдалась. Этого звука он не вынес, вскочил с кровати, пошел следом. Считается, что стены здесь толстые, звук не проходит, да как знать? Вдруг подслушают!
Да и перекосила она что-то в нем, поправить надо.
Вошел в прихожую, наткнулся на удрученный взгляд. Постоял-постоял, что-то хотелось сказать, а что – ну никак не сообразить, поскольку раньше-то жизнь таких проблем решать не заставляла. Соотечественницы редко слезу пускали, а если и пускали, то где-нибудь в уголку, в одиночку.
Сел рядом с ней, положил руку ей на нежное плечо.
– Жанетта!
Она волчком обернулась, ткнулась черными кудрями ему в грудь. И сквозь слезы сказала:
– Выходит, ты меня не любишь. А это невыносимо.