Грехи людские   ::   Пембертон Маргарет

Затем наступила очередь Элизабет, а Роману оставалось лишь свести все эти инструменты в единый танец, исполненный задора и энергии. В финальном рондо диалог фортепиано и оркестра достиг такого напряжения, что, когда по мановению руки Романа прозвучали заключительные, исполненные отчаяния аккорды, у Элизабет было чувство, что она вот-вот умрет. Когда затихли последние звуки, она устало склонилась над инструментом. Публика, опомнившись, неистово зааплодировала. Она с трудом подняла голову, стараясь не потерять ориентацию в пространстве. Лицо Романа блестело от пота, он тяжело сошел с подиума и направился к Элизабет. Публика поднялась со своих мест, криками приветствуя их и продолжая аплодировать.

– Потрясающе! – воскликнул Роман, стараясь перекричать общий шум зала. – Ты играла великолепно, необыкновенно!

Он пылко схватил ее за руку. Глаза Романа горели восторгом и гордостью за нее, в них светилась огромная любовь. Он помог ей подняться. Встав, Элизабет ощутила слабость в коленках. Стараясь не упасть, она кое-как сошла со сцены, поддерживаемая Романом.

– Хорошо, что здесь нет крыши, – шепнул ей на ухо Роман. – А то ее сорвало бы от аплодисментов!

Спустившись со сцены, они немного помедлили. Аплодисменты были оглушительными, казалось, они разорвут барабанные перепонки. Затем, соединив вспотевшие и чуть дрожавшие руки, Элизабет и Роман вновь вышли на сцену. Оркестранты тоже аплодировали, публика кричала «браво» и «бис».