JК
Летящая на пламя :: Кинсейл Лаура
Страница: 202 из 617Если бы мы были сейчас в Стамбуле, всемогущий султан Махмуд Бессмертный велел бы задушить нас обоих за то, что мы не уберегли этого человека!
Олимпия судорожно вздохнула, чувствуя в душе пустоту. Она отупела от слез и слишком устала для того, чтобы разбираться в словах Мустафы.
— Шеридан-паша! — стонал Мустафа с искаженным от горя лицом. — Мой паша! О, если бы вы могли видеть его в то время, когда он был рабом султана. Он был резвым юношей, отчаянным, словно бедуинский воин, и прекрасным, как женщина. Его били каждый день за дерзость!
В конце концов смысл слов Мустафы дошел до сознания Олимпии.
— Раб… — прошептала она. — Он был рабом султана? Мустафа бросил на нее испуганный взгляд, вздрогнув, как будто только сейчас вспомнил, что она находится рядом. Он сразу же всполошился.
— О прекраснейшая, я подлый лгун! Никогда не слушай меня!
Олимпия вопросительно взглянула на него. Мустафа понурил голову.
— Впрочем, теперь это не имеет никакого значения. Она устремила взор на маленького египтянина.
— Да, — медленно произнесла она. — Теперь это не важно.
Они притихли, Мустафа беззвучно плакал, уткнувшись лицом в колени Олимпии.
— Я даже не могу похоронить его, — снова заговорил он. — Мы должны сейчас говорить о нем, чтобы Аллах знал, что мой паша не покинут и не забыт людьми.
Олимпия закрыла глаза. Ей так хотелось остаться сейчас одной, но она напомнила себе о том, что Мустафа был знаком с Шериданом намного дольше, чем она.
— Он был отважным человеком, Эмирийити, — сказал Мустафа почтительным тоном.
Олимпия судорожно вздохнула, чувствуя в душе пустоту. Она отупела от слез и слишком устала для того, чтобы разбираться в словах Мустафы.
— Шеридан-паша! — стонал Мустафа с искаженным от горя лицом. — Мой паша! О, если бы вы могли видеть его в то время, когда он был рабом султана. Он был резвым юношей, отчаянным, словно бедуинский воин, и прекрасным, как женщина. Его били каждый день за дерзость!
В конце концов смысл слов Мустафы дошел до сознания Олимпии.
— Раб… — прошептала она. — Он был рабом султана? Мустафа бросил на нее испуганный взгляд, вздрогнув, как будто только сейчас вспомнил, что она находится рядом. Он сразу же всполошился.
— О прекраснейшая, я подлый лгун! Никогда не слушай меня!
Олимпия вопросительно взглянула на него. Мустафа понурил голову.
— Впрочем, теперь это не имеет никакого значения. Она устремила взор на маленького египтянина.
— Да, — медленно произнесла она. — Теперь это не важно.
Они притихли, Мустафа беззвучно плакал, уткнувшись лицом в колени Олимпии.
— Я даже не могу похоронить его, — снова заговорил он. — Мы должны сейчас говорить о нем, чтобы Аллах знал, что мой паша не покинут и не забыт людьми.
Олимпия закрыла глаза. Ей так хотелось остаться сейчас одной, но она напомнила себе о том, что Мустафа был знаком с Шериданом намного дольше, чем она.
— Он был отважным человеком, Эмирийити, — сказал Мустафа почтительным тоном.