JК
Подставная фигура :: Корецкий Данил
Страница: 28 из 103«Высушим и по почте перешлем...»
Майор поставил бутылку на трюмо, глянул на себя в зеркало. Он там не помещался: метр девяносто в холке, маленькие, широко посаженные серые глаза, некрасивая, но мужественная репа, волевой рот. Тридцатипятилетний майор ФСБ, перспективный сотрудник... И вряд ли кто-то захочет сделаться его смертельным врагом...
Фокин не успел додумать: телефон вдруг зазвонил резко и пронзительно. Майор сорвал трубку с рычага.
– Да. Алло!
Треск и шипение, гул проезжающих машин. И кто-то дышит в трубку таксофона.
– Говорите! – рявкнул Фокин. Он уже знал, что сейчас услышит.
– А баба у тебя ништяк, слышь, да?.. – пробился сквозь помехи сипловатый блатной голос. – В бойлерной. Пошарь-ка в бойлерной на всякий случай, ага. Совсем обнаглел, козел, слышь, да? А за твою наглость баба расплатилась, ага. Дергай из Москвы, падаль, ага. А то и тебя так сделаем, слышь, да?
* * *
– Два ребра, разрыв левого яичника, небольшое сотрясение... Больше ничего серьезного: ссадины, гематомы. – Дежурный хирург хмуро смотрел в сторону. – Дело преходящее. Будет жить.
Фокин продолжал сверлить его глазами, возвышаясь молчаливым мрачным утесом – метр девяносто – посреди больничного холла.
– Что еще?
– Еще...
– Еще что?! – рыкнул он. Доктор пожал плечами.
– Не знаю. Мазки взяли. Когда биология будет готова, может, и прояснится... Это уже не по моей части.
Фокин плотно закрыл глаза. Он первый зашел в подвал и все видел.
Майор поставил бутылку на трюмо, глянул на себя в зеркало. Он там не помещался: метр девяносто в холке, маленькие, широко посаженные серые глаза, некрасивая, но мужественная репа, волевой рот. Тридцатипятилетний майор ФСБ, перспективный сотрудник... И вряд ли кто-то захочет сделаться его смертельным врагом...
Фокин не успел додумать: телефон вдруг зазвонил резко и пронзительно. Майор сорвал трубку с рычага.
– Да. Алло!
Треск и шипение, гул проезжающих машин. И кто-то дышит в трубку таксофона.
– Говорите! – рявкнул Фокин. Он уже знал, что сейчас услышит.
– А баба у тебя ништяк, слышь, да?.. – пробился сквозь помехи сипловатый блатной голос. – В бойлерной. Пошарь-ка в бойлерной на всякий случай, ага. Совсем обнаглел, козел, слышь, да? А за твою наглость баба расплатилась, ага. Дергай из Москвы, падаль, ага. А то и тебя так сделаем, слышь, да?
* * *
– Два ребра, разрыв левого яичника, небольшое сотрясение... Больше ничего серьезного: ссадины, гематомы. – Дежурный хирург хмуро смотрел в сторону. – Дело преходящее. Будет жить.
Фокин продолжал сверлить его глазами, возвышаясь молчаливым мрачным утесом – метр девяносто – посреди больничного холла.
– Что еще?
– Еще...
– Еще что?! – рыкнул он. Доктор пожал плечами.
– Не знаю. Мазки взяли. Когда биология будет готова, может, и прояснится... Это уже не по моей части.
Фокин плотно закрыл глаза. Он первый зашел в подвал и все видел.