Офелия учится плавать   ::   Кубелка Сюзан

Мы целуемся в такси, весь длинный путь до Парижа. Дома сразу запрыгиваем в мою широкую, мягкую, великолепную кровать и не встаем три дня.

Три дня непрерывного экстаза. Теперь мир может рушиться. Проспер в моих объятиях! Я не хочу больше терять это прекрасное, гибкое тело, так идеально подходящее к моему, словно именно для меня и задумано.

Я не желаю расставаться с ним ни на секунду! Кто знает, что нас ждет. Мы живем в опасные времена. Ни на что больше нельзя положиться. Я хочу его сейчас, пока мир еще цел. Хочу его всего целиком!

Когда мы не занимаемся любовью, мы говорим. Часами.

Проспер впервые рассказывает о своей семье. Его датская бабушка — состоятельная землевладелица. Американская прабабушка еще была черной рабыней в Вирджинии. У него есть родственники в южных штатах, но он не любит ездить к ним в гости, потому что маленьким мальчиком его однажды не пустили в кино в первые ряды, а отправили назад, на балкон, где сидели другие черные. Это он запомнил на всю жизнь.

— Я предпочитаю ездить в Данию, — говорит он, — там на меня смотрят как на экзотического кузена из Америки. — Он смеется. — У моего дяди большой дом и четыре дочери, от пятнадцати и старше. Они непрестанно трогают меня. Когда я принимаю ванну, обязательно одной надо войти и что-то взять, полотенце или еще что-нибудь, она быстро заглядывает в ванну, не увидит ли чего-нибудь запретного, и при этом непрерывно извиняется за беспокойство.

— Почему же ты не запираешься?

— Не получается.