JК
Римский карнавал :: Холт Виктория
Страница: 382 из 384И обещаю тебе, Лукреция, через четыре года… нет, через три он будет с нами, я усыновлю его, и никто не посмеет ткнуть в него пальцем и сказать: ты — грязный ублюдок, незаконный сын Лукреции и камердинера.
Она молчала. Мечты рассеялись. Она не могла вернуться к реальности. Пока не могла. Но она знала, что вернется. Знала, что ничего другого ей не остается.
Чезаре коснулся ее руки, девушка почувствовала, что он целует ее.
— Ненаглядная наша, — сказал он, — мы найдем тебе прекрасную партию. Она содрогнулась.
— Еще не время говорить о подобных вещах, слишком рано, — заметил Александр. — Об этом позже.
Она по-прежнему молчала.
Они сидели около нее. Каждый держал ее за руку, время от времени наклоняясь, чтобы поцеловать.
Ей казалось, что ее навсегда лишили счастья. И в то же время она сознавала, что поцелуи отца и брата доставляют ей смутное удовольствие, принося ей успокоение.
Она начала понимать неизбежность случившегося. Она стала осознавать, как наивны и безрассудны были ее мечты.
Второй жених
Лукрецию одевали к свадьбе. Служанки стояли вокруг нее, восхищаясь платьем, тяжелым от золотой вышивки и жемчуга. На ее шее сверкали рубины, на платье выделялся рисунок — герб Арагонского дома и Борджиа.
Прошло всего несколько месяцев с того дня, когда Лукреция родила сына, но уже сейчас она обрела свое былое душевное спокойствие и, ожидая, пока ее оденут, она, казалось, не думала ни о чем, кроме предстоящей церемонии бракосочетания.
Санчия была рядом.
Лукреция неторопливо повернулась и посмотрела на свою невестку.
Она молчала. Мечты рассеялись. Она не могла вернуться к реальности. Пока не могла. Но она знала, что вернется. Знала, что ничего другого ей не остается.
Чезаре коснулся ее руки, девушка почувствовала, что он целует ее.
— Ненаглядная наша, — сказал он, — мы найдем тебе прекрасную партию. Она содрогнулась.
— Еще не время говорить о подобных вещах, слишком рано, — заметил Александр. — Об этом позже.
Она по-прежнему молчала.
Они сидели около нее. Каждый держал ее за руку, время от времени наклоняясь, чтобы поцеловать.
Ей казалось, что ее навсегда лишили счастья. И в то же время она сознавала, что поцелуи отца и брата доставляют ей смутное удовольствие, принося ей успокоение.
Она начала понимать неизбежность случившегося. Она стала осознавать, как наивны и безрассудны были ее мечты.
Второй жених
Лукрецию одевали к свадьбе. Служанки стояли вокруг нее, восхищаясь платьем, тяжелым от золотой вышивки и жемчуга. На ее шее сверкали рубины, на платье выделялся рисунок — герб Арагонского дома и Борджиа.
Прошло всего несколько месяцев с того дня, когда Лукреция родила сына, но уже сейчас она обрела свое былое душевное спокойствие и, ожидая, пока ее оденут, она, казалось, не думала ни о чем, кроме предстоящей церемонии бракосочетания.
Санчия была рядом.
Лукреция неторопливо повернулась и посмотрела на свою невестку.