Роковой Выстрел   ::   Езерская Елена

Она чувствовала себя в роли мелкой просительницы, до которой, в сущности, никому нет никакого дела и от которой отмахивались, точно от назойливой мухи. Тон Оболенского был оскорбительным, и Анна уловила в словах и интонациях князя вынужденность лжи, что делало его поступок еще более безнравственным.

Когда они вернулись в особняк Корфов, и Никита, помогая Анне выйти из кареты и подавая руку, увидел ее разом осунувшееся лицо, в котором, казалось, не осталось ни кровинки, страшно перепугался и побежал налить ей коньяку – а то как бы голова не лопнула от напряжения. Анна хотела от напитка отказаться – от миндально-острого запаха все поплыло у нее перед глазами, но Никита убедил-таки ее сделать глоток, и вскоре ей действительно полегчало.

– А теперь рассказывай, что там у вас с его сиятельством произошло, – велел Никита.

– Сергей Степанович прогнал меня, – прошептала Анна. – Он сделал вид, что не существовало никаких договоренностей прежде, и обращался со мной, как с чужой, – без церемоний.

– Что ж ты теперь – одна и без средств к существованию? – вздрогнул Никита.

– Не беспокойся, – сквозь слезы улыбнулась Анна. – Я не пропаду.

– Послушай, – смутился Никита, – ты только скажи – я останусь с тобой, и мы начнем новую жизнь. Хочешь – здесь, хочешь – уедем в Москву.

– Если ты куда-то и поедешь, – прервала его Анна, – то назад в имение. И как можно скорее.