Последняя роль   ::   Незнанский Фридрих Евсеевич

В сумке у Турецкого лежал бланк договора с печатью агентства и пустыми графами, которые можно было заполнить в течение десяти минут.

— Спасибо, что согласились встретиться, — сказал Прокофьев. — Мой сын много рассказывал о вас. Говорил, что вы «легенда». И, как мне кажется, даже немного гордился тем, что посадили его именно вы. — Прокофьев улыбнулся и добавил: — Как бы странно это ни звучало.

— Действительно, странно, — отозвался Турецкий и отхлебнул кофе.

Он чувствовал себя немного глупо. Напротив него сидит человек, сына которого он несколько лет назад упрятал за решетку. А тональность разговора была такой, словно он, Александр Борисович, был строгим учителем, беседующим с отцом неуспевающего ученика. Того самого ученика, которому «строгий учитель Турецкий», ради «его же блага», влепил двойку.

— Я введу вам в курс дела, — снова заговорил Прокофьев. — Но сначала вы должны пообещать мне, что наш разговор будет строго конфиденциальным.

— Всё, что вы мне скажете, останется между нами, — привычно заверил будущего клиента Турецкий.

Иван Максимович удовлетворенно кивнул.

— Полагаю, так и будет. Вы не из тех, кто нарушает слово. Итак, дело вот в чем. В городке под названием Лебедянск у меня есть театр.

— Театр? — вскинул брови Турецкий.

Прокофьев кивнул:

— Именно так. Когда-то «Глобус» был городским театром, но несколько лет назад я выкупил его у города и стал его полновластным хозяином.

— Поздравляю, — сказал Турецкий.

— Спасибо, — абсолютно серьезно ответил Прокофьев.