Всевластие любви   ::   Хейер Джорджетт

 – Мой брат Джулиан – вот кто был честолюбив! Это отец Филиппа, как вы поняли. У меня же всегда была лишь одна мечта: передать из рук в руки мое наследство сыну. Для меня имеет первостепенное значение продолжение рода. Ну да сейчас речь не обо мне. Когда доктора сказали Минерве, что лондонская жизнь мне вредна, и мы переехали сюда, со временем она поняла, что ей надо найти какое-то занятие, чтобы не истосковаться до смерти. Это достойно восхищения: другая женщина, с не столь сильным характером, возроптала бы и истощила себя страданием.

– Но вместо этого, – напомнила Кейт, – она посвятила себя тому, что было дорого вам, – занялась поместьем Стейплвуд!

Он чуть слышно рассмеялся:

– Такова ирония судьбы, не правда ли? Я научил ее любить Стейплвуд; я научил ее гордиться традициями семейства Брум; я одобрял ее, когда она сорила деньгами, перепланируя сады или заменяя всю мебель в доме, потому что она казалась ей чересчур современной. Вероятно, она была права. Возможно, столы и кресла красного дерева, купленные моим отцом, ковры, постеленные им, и правда не гармонировали с домом: я никогда так не считал, но я вырос с ними и воспринимал их как неотъемлемую часть самого дома. Но я не очень полагаюсь на свой вкус. Я помню, как Джулиан, приехав однажды к нам с визитом, сказал, что Минерва преобразила дом до неузнаваемости. Это была высокая похвала, потому что у него отличный вкус. Но по мере того как интерес Минервы к Стейплвуду возрастал, мой – уменьшался.