JК
Зов сердца :: Блейк Дженнифер
Страница: 408 из 450Он снова повернулся к столу. — Вы должны слушать меня, только меня. Я не просто контрабандист. Я…
Она не могла позволить ему говорить. Она повысила голос, придавая ему язвительность, ее глаза пылали, она хотела отвлечь их внимание.
— Слушайте меня внимательно! Я руководитель этой группы отъявленных контрабандистов! Я, и никто другой! За нами не стоит никакой мужчина, высокородный или нет, и никакая другая женщина!
Послышался скрип стула, и главный интендант Рувийер поднялся на ноги и наклонился над столом.
— Женщина? Кто говорил о другой женщине? Что вам об этом известно? Вы немедленно скажете нам, или будете подвергнуты пыткам.
Пытки в колонии применялись не часто, по крайней мере, официально, но в трудных случаях такая угроза не исключалась. Сирен услышала, как беспомощно застонал Жан, почувствовала, как с ее лица сбежала краска, но не поддалась на угрозы.
— Никакой другой женщины нет, вы что, не слышали? Я заговорила о женщине, поскольку ясно, что…
— Сирен!
В голосе Рене под приказом слышалась мольба, и это заставило ее замолчать. Она была написана и на его лице, вместе с гневом и раздражением, и еще чем-то, чего она не понимала.
— Очевидно, — сказал Рувийер, — что скандальное поведение мадам Водрей делает ее непосредственным подозреваемым.
Во внезапно наступившей тишине двери зала распахнулись. Послышался шорох шелковых юбок и резкий шум быстрых шагов. Сирен обернулась и увидела, что мадам Водрей входит в зал.
Она не могла позволить ему говорить. Она повысила голос, придавая ему язвительность, ее глаза пылали, она хотела отвлечь их внимание.
— Слушайте меня внимательно! Я руководитель этой группы отъявленных контрабандистов! Я, и никто другой! За нами не стоит никакой мужчина, высокородный или нет, и никакая другая женщина!
Послышался скрип стула, и главный интендант Рувийер поднялся на ноги и наклонился над столом.
— Женщина? Кто говорил о другой женщине? Что вам об этом известно? Вы немедленно скажете нам, или будете подвергнуты пыткам.
Пытки в колонии применялись не часто, по крайней мере, официально, но в трудных случаях такая угроза не исключалась. Сирен услышала, как беспомощно застонал Жан, почувствовала, как с ее лица сбежала краска, но не поддалась на угрозы.
— Никакой другой женщины нет, вы что, не слышали? Я заговорила о женщине, поскольку ясно, что…
— Сирен!
В голосе Рене под приказом слышалась мольба, и это заставило ее замолчать. Она была написана и на его лице, вместе с гневом и раздражением, и еще чем-то, чего она не понимала.
— Очевидно, — сказал Рувийер, — что скандальное поведение мадам Водрей делает ее непосредственным подозреваемым.
Во внезапно наступившей тишине двери зала распахнулись. Послышался шорох шелковых юбок и резкий шум быстрых шагов. Сирен обернулась и увидела, что мадам Водрей входит в зал.