JК
Звезда и тень :: Кинсейл Лаура
Страница: 414 из 470Она избегала его взгляда с тех самых пор, как он посадил ее в коляску, чтобы отправить в отель. – Очень дорогое ценное дерево. Ее ложечка замерла.
– Ты думаешь, слишком дорого?
– Трать деньги на все, что тебе понравится.
Она попробовала мороженое.
Сэмыоэл не знал, зачем он сидит здесь. У него куча дел. Но он сидит, смотрит на ее руки, ее волосы, ее бледно-розовую юбку.
– Я подумала, что восточный узор будет привлекателен. Тебе бы понравилось?
– Как ты хочешь, мне все равно.
Он понимал, что его ответ невежлив. Но какой это риск – она здесь. Он не мог просчитать, осознать всей опасности. Он не хотел, чтобы она была в доме. Его душа требовала, чтобы он запер ее в комнате и приставил десять сторожей у двери.
Он не хотел допустить, чтобы она оставалась здесь, но сидел и слушал ее мягкий голос: какие занавески предпочесть, легко ли найти хорошего повара за умеренную плату…
Он чувствовал, что его тянут куда-то. И это трогательное внимание к его вкусу, деликатность, непосредственность. Она остается. Она строит планы на будущее. Говорит о его доме, как жена.
Мороженое растаяло на ее тарелочке.
За окном уже темнел закат. Мягкий воздух просачивался в столовую. Но она все еще водила ложечкой по тарелке, и ее речь все лилась и лилась.
– Ты думаешь, слишком дорого?
– Трать деньги на все, что тебе понравится.
Она попробовала мороженое.
Сэмыоэл не знал, зачем он сидит здесь. У него куча дел. Но он сидит, смотрит на ее руки, ее волосы, ее бледно-розовую юбку.
– Я подумала, что восточный узор будет привлекателен. Тебе бы понравилось?
– Как ты хочешь, мне все равно.
Он понимал, что его ответ невежлив. Но какой это риск – она здесь. Он не мог просчитать, осознать всей опасности. Он не хотел, чтобы она была в доме. Его душа требовала, чтобы он запер ее в комнате и приставил десять сторожей у двери.
Он не хотел допустить, чтобы она оставалась здесь, но сидел и слушал ее мягкий голос: какие занавески предпочесть, легко ли найти хорошего повара за умеренную плату…
Он чувствовал, что его тянут куда-то. И это трогательное внимание к его вкусу, деликатность, непосредственность. Она остается. Она строит планы на будущее. Говорит о его доме, как жена.
Мороженое растаяло на ее тарелочке.
За окном уже темнел закат. Мягкий воздух просачивался в столовую. Но она все еще водила ложечкой по тарелке, и ее речь все лилась и лилась.