Предают только свои   ::   Щелоков Александр

Сталин, тот был честнее, когда называл людей винтиками. Сейчас мы просто серая масса сограждан, на которых вождям наплевать. Они дрожат за свои шкуры. За кресла, в которых устроили задницы. Но я рядом с тобой. Думаю о тебе. Пройдет время, и ты поймешь — ты еще не умер вместе со Стоуном. Да, часть тебя отмерла, это верно. Но только часть. Тебе еще жить и жить. И ради этой твоей жизни я делаю то, что делаю…

— Спасибо, Линч, — сказал Андрей искренне.

Он назвал бы товарища и настоящим именем, но оба они не знали, кем были в жизни до этого…

— Не за что, Стоун. Главное, успокойся и действуй по схеме. Все будет о'кей!

— Вы подумали о себе?

— Спасибо, Стоун. Подумаю. Но пока — о тебе. Главное — не перепутай бумаги. На каждом этапе — своя.

— Помню.

— Придержите машину, Стоун, — попросил Линч.

Андрей съехал на обочину и притормозил. Линч помог ему надеть черный парик с короткой ершистой стрижкой.

— Все, отлично. Поехали дальше.

За небольшим поселком, который стоял на берегу реки, стекавшей с гор, они свернули с шоссе и углубились в массивы кукурузных полей. Здесь, на границе плантаций и леса, была оборудована взлетная полоса для легкомоторных самолетов. Ею время от времени пользовались контрабандисты. Сколько и кому отвалил Линч, Андрей не знал, но их уже ждал двухмоторный «твин-бич».

Летчик, худенький живчик с загорелым лицом и выцветшими от солнца белыми волосами, увидев приехавших, пошел к ним навстречу.

— Я Джон Макгрейв.