Предают только свои   ::   Щелоков Александр

— Память нельзя терять! — говорил Профессор с чувством. — Память в нашем деле — и победа, и поражение.

Однажды, произнеся эту нравоучительную фразу, Корицкий замолчал, словно споткнулся на слове. Несколько раз пыхнул трубкой, посмотрел на Андрея пристально и сказал:

— Был со мной глупый случай. Проснулся в Женеве в отеле «У озера» и чувствую — все, пропал. У меня три паспорта. Три легенды. И вот вдруг забыл, кем был вчера вечером, когда снимал номер. Забыл, на каком языке разговаривал. День тогда выдался напряженный, трудный. Вымотался до предела, до края физических сил. Едва добрался до постели — рухнул в сон, как в могилу. Не зря говорят — бегу, значит, жив. Упал — пропал. Упал и я. Трудно поверить, но память отрезало как ножом. Что пережил, не опишешь. Лежу, вставать нет желания. Потом вошла о горничная. Произнесла «Гутен морген», и я воскрес…

Корицкий постучал пальцем по лбу.

— Берегите машинку, молодой человек. Берегите и тренируйте.

Андрей чувствовал, что Профессор любит его, заботится о нем, думает постоянно, но большего, чем обращение «молодой человек», в своих отношениях с учеником Корицкий себе не позволял.

Мельком взглянув на часы, Андрей похлопал веслами по воде, поднял их на борт и лег поперек банок, подставив живот и грудь солнцу.

Лежал, прислушивался к тиканью часов.

Потом вдруг сел, резкими гребками отогнал лодку мористее. Неподалеку от него, как спелый большой помидор на зеленой тарелке моря, покачивалась красная головка буйка.