Черная Ганьча   ::   Рудов Вениамин Семенович

Он со злостью подумал, что Верино упрямство - плод неистребимого эгоизма, заботься она хоть капельку о нем, своем муже, дело приняло б иной оборот. Он злился и ускорял шаг. Константин Петрович едва поспевал. Суров опомнился, когда услышал тяжелое астматическое дыхание.

- Простите, Константин Петрович, задумался. - Пошел медленнее, приноравливаясь к шагу тестя.

- Едешь поездом?

- В половине первого.

Других вопросов Константин Петрович не задавал, лишь сокрушенно вздыхал, постукивая тростью по плитам, наверное, в такт своим нелегким мыслям, которые из вежливости держал при себе. За все эти годы ни разу не позволил себе бестактности или вопроса, на который имел право как отец Веры. Его представления о нормах поведения интеллигентного человека Вера часто высмеивала, упрекая отца в отсталости, консервативности, и самым безапелляционным тоном изрекала:

- Ты, папочка, старорежимен, как пушки на Приморском бульваре.

Вера встретила без слез, без напускной озабоченности. Хлопотала на кухне, где пахло ванилью и сдобой.

- Пирог тебе в дорогу пеку. - Поцеловала его, поправила галстук, не преминув сказать, что он хорошо сочетается цветом с белой рубашкой. Вообще, тебе хорошо в штатском. Есть хочешь?

- Обождем Мишку.

Вера приоткрыла духовку, оттуда пахнуло сладким запахом хорошо пропеченного сдобного теста.

- Какие у тебя планы на сегодня? - Вера прикрыла духовку.

- Никаких. До завтра - вольная птица.