Черный всадник (Тетралогия - 3)   ::   Малик Владимир

Арсен мигом спрыгнул с коня, подбежал к столбу, рубанул саблей веревку. Гурко, потирая онемевшие запястья, весело улыбнулся белозубой улыбкой, - от чего весь мрачный майдан тоже повеселел, - и, обняв Арсена за плечи, приблизился вместе с ним к кошевому.

- Спасибо, батько кошевой! Теперь верю, что поживу еще... А то подумал: как отдубасят этими кийками, - он кивнул на груду длинных увесистых палок, - так и полетит моя душа к Вельзевулу в пекло!

- Отчего же? Иль нагрешил? - усмехнулся Серко, глядя на улыбающееся лицо Гурко.

- Бывало... да и кто на свете без греха?

- А курень зачем подпалил, грешник?

- Сказали переяславцы, что я еще ничего этакого, выдающегося, не сделал.

- Так ты и отчудил?

- Отчудил, батько...

- Захотел, чтобы Палием прозвали?

- Честно говоря, тогда не думал, как меня прозовут...

- Ха-ха-ха! - засмеялся Серко. - Что не говорите, братья, а надо иметь мудрую голову, чтобы придумать такое!

Запорожцы, сгрудившиеся вокруг кошевого плотной гурьбой и слушавшие разговор, весело захохотали. Им начинал нравиться этот человек, которого они едва не отходили киями.

- А вдруг бы сгорела вся Сечь? - спросил Серко.

- Не сгорела бы, батько, - спокойно ответил Гурко. - Все курени заметены снегом настолько, что нечему гореть... Если б сгорел, то только Переяславский...

Вперед протолкался Спыхальский.

- Холера ясная! - воскликнул он.