Демидовы (Каменный пояс, Книга 1)   ::   Федоров Евгений

Купец Громов богатей, по-боярски хоромы разделал. Крыльцо расписное, узорчатое, с резьбой: петухи, кресты, кружковины - все радовало глаз.

На высоком крыльце, держась за пузатый резной столб, предстал дьяк Утенков; бороденка у него мочальная, морда лисья, хитрая. Стрельнул в Акинфку плутоватым глазом:

- Ты зачем, кузнечишка, пожаловал?

Акинфка шапки перед дьяком не сломил, сказал смело:

- По большому делу, дьяк, явился я. При холопьях как будто и не к месту.

Дьяк как индюк напыжился, налился краской: "Ишь ты, чертоплюй, шапки не ломает, не гнется. Не по чину нос держит".

- Эй ты, худородье, выкладывай тут, за какой нуждой пожаловал? закричал с крыльца дьяк. - Чать, не в сваты пришел?

Акинфка насупился, поднялся на крыльцо:

- А может, и свататься пришел, почем ты знаешь? Хошь бы и так! Я с царем Петром Ляксеичем на одной наковальне ковал...

Дьяк глаза вылупил, от злости в горле заперхало. Повел рыжеватой бровью и закричал тонко, по-бабьи:

- Ах ты, тульская твоя... пуповина, в сваты... Ах ты... Тьфу!

Сочно плюнул под ноги. Акинфка-кузнец не сдался, схватил дьяка за полу кафтана, дернул:

- Ты-то не плюй, може еще сгожусь. Молви: отдашь дочку?

- Ух, - выдохнул дьяк. - Морок тебя возьми! Эй, холопы, гей!..

Со двора набежали людишки, схватили Акинфку. Он отбрыкивался, отбивался; не одному холопу покрушил зубы, посворотил скулы, но осилили его.