Емельян Пугачев (Книга 1)   ::   Шишков Вячеслав

Себе дороже! - хором закричали солдаты, а чернявый, что с серьгой в ухе, сказал:

- Ежели мы на линии стоим да стреляем, алибо, допустим, штыком орудуем, мы друг друга чуем, вместях все, тут уж про все на свете забываешь, одно на уме: как бы поболе немцев повалить да самому вживе остаться. И ежели ты, скажем, сплоховал, товарищ выручит. А когда в бег от противника ударишься, один, как заяц в степу, останешься: тот сюда бежит, этот туда, а глаз-то в спине нетути, ни хрена не видать, чего сзади деется. Вот тут-та либо конем тебя стопчут, либо башку отсекут. Ой, бежать несподручно...

Салтыков, руки назад, с интересом вглядывался в загорелые утомленные лица солдат, внимательно вслушивался в их простые откровенные речи.

- И все ж таки не могу в мысль взять... Ведь вот вы в бою стоите как каменные. Либо умираете, либо побеждаете. А не бежите... и не сдаетесь...

- А кто ж его ведает, - сказал солдат с серьгой в ухе, переступил с ноги на ногу и одернул окровавленную возле плеча рубаху. - Мы, конешно, народ темный. А доводись, так твою растак, до драки, мы уж друг за дружку стоим. Конешно, дураки...

- Что? Что? Дураки?! - Салтыков прижал ладони к животу, запрокинул голову и тихонько похохотал. - Не дураки вы, а герои. Храбрецы!

Солдаты приободрились, закричали наперебой:

- А храбрость в нас - от природы, ваше высокое сиятельство. Должно полагать, матери наши этакими нас родят...

- То-то же - от природы! - громко сказал Салтыков, и уставшие глаза его оживились.